В начале седьмого вечера следующего дня Анастасия Владимировна сошла на перрон железнодорожного вокзала Архангельска. На завтра у нее была намечена встреча-экскурсия по пароходу, а сегодняшний день был в ее распоряжении. И так как вечер выдался на удивление непривычно для здешнего мая теплым, девушка решила потратить свободное время на прогулку по городу. В воздухе висел наполняющий жизненной энергией, однозначно интерпретируемый запах начинающейся весны — так пахнет почва, наполненная влагой после дождя, и молодая листва, рвущаяся на солнечный свет из трескающихся почек.

— Но здесь добавляется еще что-то, еще какой-то запах, — с сомнением прошептала Настя, вдохнув полной грудью, — северная весна пахнет однозначно по-другому.

Стараясь сопоставить свои ощущения и найти в памяти предмет, который мог бы добавлять этот отличительный запах свежести (некий фрукт, как казалось Насте, который она точно знает, но наотрез не может вспомнить), девушка прошла мимо здания Морского вокзала и засмотрелась на ансамбль Михаило-Архангельского кафедрального собора.

Было практически безветренно, но это на берегу, ближе к земле. Выше в небе нет-нет да и перемещались небольшие порции воздуха, о чем каждый раз докладывал вздрагивающий вымпел на грот-мачте парусника «Седов», стоящего в эти дни на рейде Архангельска. Матрос, несущий вахту, тоже распознал в воздухе знакомый дух. Он улыбнулся и невольно посмотрел в сторону северо-запада. Так мог пахнуть только Северный океан, просыпающийся после долгой зимы.

Эта «свежесть», которую почувствовали молодые люди, была дыханием могучей и суровой ледяной силы, которая одних пугает своей бесконечностью, других, наоборот, пленяет и влюбляет в себя, заставляя, вдохнув ее однажды, полюбить эти края навсегда.

Матрос зажмурился, предвкушая предстоящий поход, а Настя продолжила вспоминать подходящий фрукт. 

Вернувшись через несколько дней из Архангельска, Анастасия Сталь привезла в родной Нижний Новгород большой объем материалов для дипломной работы и некоторую переоценку своих взглядов на жизнь. И если первое давало здоровую уверенность в успешном окончании обучения, то второе внушало некую тревогу за будущее.

Но разобраться в причинах своих новых ощущений она так быстро не могла. С одной стороны, ее журналистские планы плотно ассоциировались с нижегородчиной, с другой стороны, это тянущее и непонятное желание снова оказаться на Севере не отпускало ее.

Тем не менее жизнь продолжалась. Защитив с отличием диплом, она устроилась в местный региональный новостной интернет-портал, но проработала там недолго. Ей становилось тесно в масштабах региона, и волею случая спустя полгода она попала в Нижегородский туристско-информационный центр.

Работая над медийным сопровождением туристических маршрутов не только по Нижегородской области, но и по другим регионам центральной России, она обзавелась достаточным числом контактов, в том числе и в круизной сфере.

Пришедшая ей в мае абсолютно спонтанно идея сходить круизом на архангельском пароходе-легенде «Н. В. Гоголь» летом не реализовалась: новая работа и служебный ритм не позволили девушке выбраться даже на несколько дней. Зато ближе к концу лета коллеги по туристической сфере предложили ей отправиться в короткое путешествие по Волге и Каме. Маршрут путешествия совпадал с тематикой рабочего процесса, отчего вырваться в отпуск-командировку не составило большого труда. Тем более что эта поездка на самом деле выглядела больше похожей на командировку: по возвращении она обязалась подготовить развернутый обзорный материал по круизному продукту для Центра.

И вот, 17 сентября, собрав небольшой чемодан в дорогу, начинающая журналистка Анастасия Сталь вылетела местным авиарейсом из Нижнего Новгорода в Самару. Сам полет занял полтора часа, но вместе с такси и дорогой до речного вокзала она добралась ближе к четырем часам дня.

— Ах! — вырвалось у Насти, когда она увидела большой белый теплоход с симпатичными, будто вышитыми узорами на борту. «Владимир Маяковский» уже к тому времени пришвартовался у самарского причала. Рядом с ним на пристани наблюдался некоторый переполох: те туристы, которые продолжали круиз, сбивались в группы для отправления на экскурсии, а между ними просачивались с разноцветными чемоданами те, для которых круиз прямо сейчас уже завершился.

До объявления посадки на борт было еще много времени, но Анастасия Владимировна своим природным очарованием и непосредственностью молодости убедила команду разрешить ей оставить багаж на теплоходе, а сама отправилась на знакомство с Самарой. Еще в офисе ей советовали прогуляться по местной набережной. Так она и поступила.

Собственно, только по ней у нее и получилось пройтись. Через каждые сто метров ее поджидали очередные фотолокации, которые просто обязаны были оказаться в ее портфолио. Много времени она провела вокруг фонтанной композиции «Парус» и расположившихся недалеко «бурлаков»: никак не было прохожих, которые смогут сфотографировать ее в перспективе. «Товарища Сухова» она не знала, но уж больно колоритной была его фигура, и она просто обязана была сделать с ним совместный портрет. Здесь выручила всегда находящаяся в сумочке селфи-палка.

Несмотря на то что силы потихоньку кончались, настроение у девушки поднималось. Не сказать, что погода радовала, скорее, напротив, становилось совсем уж как-то по-осеннему, но какой-то внутренний эмоциональный подъем сопровождал ее по мере приближения вечера.

Изрядно проголодавшаяся она добралась-таки до большого трехэтажного с тонированными окнами ресторанчика. Он показался ей более чем надежным местом, чтобы пообедать. Не знакомая с местным меню, но заинтригованная названиями, она сделала заказ с размахом, взяв себе брускетту с креветками на закуску, клэм-чаудер с воздушной фокаччей и пасту «Карбонара». Время было на ее стороне, уходить из этого теплого и уютного места не хотелось, отчего она собиралась пробыть тут вплоть до того момента, когда можно будет отправляться обратно на вокзал на регистрацию и посадку на теплоход.

Не спеша наслаждаясь обедом и одновременно смотря фотографии в телефоне, она наткнулась на фотографию архангельского парохода «Н. В. Гоголь». Взгляд подсознательно остановил руку от перемотки галереи, а в памяти тут же стали воскрешаться воспоминания.

Весь второй день той своей дипломной поездки был посвящен пароходу. Чем больше она узнавала про него, тем больше менялось ее представление о тогдашней роли пассажирского судна.

Из дипломной работы студентки Сталь А. В.:

«Изначальная проектная вместимость парохода насчитывала 695 человек самого разного статуса и сословия. Для пассажиров 1 и 2 класса предусматривалась не только библиотека с большой подборкой книг, но и ванная, и постельное белье. Только пассажиры этих классов допускались на верхнюю палубу, а для вызова горничной или официанта были предусмотрены специальные звонки.

Но этим же пароходом пользовались и пассажиры 3 класса и так называемые палубные пассажиры, путешествующие, сидя на березовых дровах, сложенных на нижней палубе. Для таких, самых простых путников на пароходе имелись два медных бака с кипяченой водой, подогреваемые паром. К бакам были прикомандированы специальные матросы, которые следили, чтобы те всегда были наполнены водой, и начищали их до ярко-красного света.

Плюс к этому «Н. В. Гоголь» вез и вовсе экзотических пассажиров на корме главной палубы под навесом — крестьянских коров, лошадей и поросят».

Девушка сначала улыбнулась, представив этот «живой уголок», но потом немного поморщилась:

— Не представляю, какой тут стоял «аромат», — прокомментировала она тогда слова экскурсовода.

— А как иначе, — подхватил гид, — река обеспечивала максимально быстрое перемещение, а навигация здесь была еще какая оживленная. Промышленники из Северного пароходного старались обеспечить передвижение всем, кто готов был его оплатить, даже с таким «багажом».

Улыбка, навеянная воспоминаниями, снова появилась на лице Насти.

На теплоход девушка отправилась на такси. Ехать было совсем ничего, и уже вскоре она стояла в очереди на посадку, с любопытством изучая пассажиров. Публика собралась самая разномастная — от дошколят до пенсионеров. О чем-то негромко переговариваясь, вся очередь создавала достаточно ощутимый звуковой фон, часто нарушаемый чьим-то громким смехом.

Наконец объявили начало посадки, и вся очередь пришла в движение. Регистрационная команда работала по отработанному алгоритму, отчего дело спорилось быстро, и с нетерпением ожидающие посадки туристы один за другим проскальзывали по трапу внутрь судна. Минут через двадцать и у Насти еще раз, уже официально, сверили посадочный талон с паспортом и запустили к стойке регистрации. Еще через пару минут она обзавелась ключами от каюты и отправилась заселяться. Молодой матрос вызвался помочь донести чемодан, и девушка с благодарностью воспользовалась его предложением.

Одноместная каюта оказалась небольшой, уютной и функциональной. Стол, чтобы писать есть, кровать, чтобы спать, тоже есть. Плюс персональный санузел и холодильник.

— Прекрасно! — вырвалось у Насти после того, как она огляделась, — и спасибо доброму человеку, кто включил отопление!

Каютный кондиционер работал на обогрев, отчего в каюте было расслабляюще тепло. После того как на улице неожиданно похолодало, здесь, в момент согревшись и скинув с себя теплую куртку (неотъемлемую часть любого круиза, даже июльского, как научили ее опытные круизеры), тело почувствовало приятную заботу.

До отправления, а с ним и до ужина, оставалось еще немного времени, и Настя предпочла потратить его с пользой и разложить вещи. На палубу она решила до ужина не выходить, но сразу после отправления направилась на поиски ресторана.

При регистрации ее определили за шестиместный столик, расположенный у внутренней стенки зала. По всей видимости, пассажиры изрядно замерзли на улице, потому что ресторан заполнился практически моментально. После того как пассажиры окончательно расселись по своим местам, стоящие наготове официанты принялись за работу.

Рассадка подразумевалась по трое человек напротив друг друга. Когда Настя подошла к столику, четыре места, по два друг напротив друга, были заняты двумя парами приблизительно одного возраста. Поздоровавшись, девушка интуитивно села по ходу движения судна. Шестое место пока оставалось свободным.

— Денис, Ирина, — произнес мужчина, сидящий напротив, представляя себя и свою супругу.

— Сергей, Ольга, — ответил сосед справа, а его спутница еле заметно кивнула.

— Настя, — приняв эстафету последней, в свою очередь представилась девушка, — очень приятно.

Традиционное знакомство не заняло много времени, и небольшая компания принялась за ужин. 

— Пароход? — искренне удивился я. — А поподробнее можете рассказать. Не знаю, как это объяснить, я тоже несколько минут назад подумал про пароход, вспомнил, что когда-то встречал его в этих краях.

— Да, конечно, — обрадовалась девушка. Журналистка, плывущая в одноместной каюте, испытывала явную нехватку общения.

Она с увлечением принялась рассказывать о своей майской поездке в Архангельск. Про историю Сормовского пароходостроения, конкретно про «Гоголя», про каюты, про пассажиров, в том числе про четвероногих. Но что больше всего поразило девушку, так это машинное отделение парохода, которое на девяносто процентов сохранилось в первозданном виде. Ей показали в работе паровую машину, паровые котлы, паровые насосы и другие механизмы, установленные на пароходе с 1911 года и безукоризненно работающие по настоящее время.

В какой-то момент она достала смартфон со словами:

— Вот. Я сейчас вам процитирую, там так «кучеряво» написано, что мне самой не повторить. Вот, нашла, слушайте.

Из дипломной работы студентки Сталь А. В.:

«Прибывшие пароходы построены по последнему слову техники того времени. Пар вырабатывается двумя огнетрубными пролетными паровыми котлами, работающими на березовых дровах, коих нужно по 40 кубометров в сутки. Главные паровые машины тройного расширения собственного производства Сормовского завода снабжены золотниковым приводом Джоя. Работая на бортовые гребные колеса, машина может развивать мощность до 500 лошадиных сил.

А двухпалубная белоснежная надстройка придает пароходу особенную красоту и величие, вызывая у всякого, видевшего пароход с берега, неистовое желание стать его пассажиром.

В последующем капитаны, работающие на “Н. В. Гоголе”, отмечают на удивление удачную конструкцию парохода, в которой удалось очень гармонично совместить маневренность, устойчивость, достаточную простоту в управлении, а также надежность и экономичность в эксплуатации».

Настино повествование прервалось объявлением по радиоузлу с приглашением на завтрак, который как-то совсем вылетел из головы. Перебивать ее увлеченный рассказ абсолютно не хотелось, видно было, что эта тема ей крайне интересна. Услышав объявление, она прервалась, засмущалась, а затем рассмеялась:

— Простите, пожалуйста! Я вас тут совсем заболтала. Надо было меня остановить, говорить я та еще мастерица.

— Что вы, мне было весьма интересно. Я, кстати, тоже знаю про этот пароход, и даже в планах однажды пройти на нем круизом, но впервые встречаю человека, который на нем уже бывал. Так что, я слушал вас с огромным удовольствием.

— Но надо идти завтракать.

— Обязательно.

У меня же зазвонил телефон. Ирина предупреждала, что идет в ресторан, и, если мне нужно в каюту, предлагала встретиться в холле и передать мне ключ. Договорились увидеться сразу за столом.

Кстати, о питании. Вчерашний ужин удался на славу, накормили нас отменно. Традиционно для длинного круиза со второго дня пути питание проходит по заказной системе: из нескольких предложений можно выбрать два блюда на завтрак, одно первое, одно горячее и салат на обед, одно горячее и десерт на ужин. Возможно, оформление блюд и отличалось некоторой простотой относительно ресторанов столичных операторов, но, с другой стороны, меню радовало разнообразием и обещало, как принято в круизной индустрии, быть вкусным и питательным. Хотя, бесспорно, вкусно и изысканно лучше, чем просто вкусно.

Я уже не раз отмечал, что ресторан на пассажирском теплоходе — это отдельный самостоятельный сегмент круиза. Вкупе с экскурсионной и культурной программой на борту он создает ту самую особую атмосферу именно круизного отдыха. Причем я бы даже сказал больше: именно ресторан играет главную скрипку в этом трио, так как без последних двух обойтись все же можно, а вот без ресторана никак. Да, однозначно, ресторан главный!

Да что там говорить. Многие туристы идут в круиз из-за ресторанного питания. Именно отсутствием необходимости ежедневной готовки достигается максимальный эффект «оторванности» от повседневного быта. А отпуск тогда особенно незабываем, когда получается максимально сменить обстановку.

***

Мне показалось, что Ульяновск не изменился с момента моего последнего посещения в девяностых. Не знаю, как подобное возможно, но сложилось именно такое ощущение. Полагаю, отчасти оттого, что самого города с причала не видно, он остается высоко на горе, скрытым от глаз речных путешественников зеленью деревьев. Пассажирам судов достается лишь унылая картина порта, а там и в самом деле меняться нечему.

Короткая остановка закончилась быстро. «Маяковский» постоял полчаса у причала, дав время для оживленной и эмоциональной беседы команды с экипажем стоящего рядом буксира, после чего оперативно забрал швартовы и отправился дальше в путь. Несколькими минутами спустя нам снова предстояло пройти под Императорским мостом… каждый раз что-то ёкает где-то внутри в этот момент.

Волга, превращаясь чуть выше Ульяновска по течению в Куйбышевское водохранилище, просто необъятна. Широта водной глади огромна, и при хорошем ветре, какой разгулялся в этих краях сегодня, здесь запросто может разыграться настоящий мини-шторм. Конечно, это не морской шторм, но гонимое волнение вполне может заставить даже такого четырехпалубного гиганта-теплохода, как «Владимир Маяковский», ощутить легкое потряхивание.

Так оно этим утром, собственно, и произошло. Ветер все-таки добился своего: загнал всех последних, самых стойких палубных гуляк внутрь. Я тоже решил ретироваться с открытого пространства, чтобы ненароком меня там не продуло, и расквартировался в панорамном баре в носу шлюпочной палубы. Погода способствовала взять себе для настроения какой-нибудь горячий напиток, выбор был сделан в пользу бокала глинтвейна.

Рассказ Насти про пароход меня раззадорил, и я залез на сайт туроператора посмотреть расписание круизов по Северной Двине на следующий год. Информации пока, правда, еще не было, новый сезон был еще в разработке. Но на заметку себе я этот вариант отложил. Несмотря на свой возраст, «Н. В. Гоголь» сегодня выступает в качестве полноценного круизного судна. В расписании есть короткие двухчасовые прогулки, небольшие девятичасовые походы и самые что ни на есть настоящие, пусть и короткие, четырехдневные круизы. Конечно же, паровые котлы уже не топят дровами (они переведены на мазут), и пассажиров уже не делят на классы. Все каюты и общие зоны отремонтированы, их интерьер изменен с целью повышения комфорта путешествующих туристов. Проектная пассажировместимость значительно снижена — сегодня судно берет 54 пассажира, располагающихся в 26 каютах. Большинство кают двухместные, снабженные умывальниками с горячей и холодной водой, как и два люкса, в которых, помимо всего прочего, установлены и индивидуальные санузлы.

Пробежав глазами анонс, я поймал себя на мысли, что идея пройти круизом на настоящем пароходе меня реально зацепила.

После сегодняшнего обеда нас ждала первая остановка на маршруте — населенный пункт Тетюши. Город обещал быть небольшим, но интересным. К тому же это было новое место, где мне до сих пор бывать еще не доводилось.

В половине первого дня теплоход «Владимир Маяковский», грациозно развернувшись через левый борт, причалил к небольшой пристани, обозначенной скромным баннером с названием города. И сразу же по прибытии нас ожидал первый сюрприз: всех пригласили на правый борт теплохода наблюдать за театрализованным приветствием любознательных гостей Тетюшей.

Слушайте, это действительно получился настоящий спектакль, костюмированное музыкально-танцевальное представление в ретроспективе, рассказывающее историю города. С огромной натяжкой можно провести некоторую параллель с Мышкиным, но тамошнее действо рассчитано преимущественно на детвору. Здешнее же, напротив, заточено больше под взрослую аудиторию. И, по сравнению с Мышкиным, Тетюшинский размах граничит с настоящим шоу с танцами, песнями и разнообразными костюмами.

Под громогласные аплодисменты пассажиров «Маяковского» актеры завершили представление и разделились на две группы: одна, погрузившись в автобус, уехала в город сразу, а вторая, экипированная под стрельцов, собиралась сопровождать нас в обзорной экскурсии по Тетюшам, планируя разыгрывать дополнительные сценки на остановках по ходу движения групп.

Забегая вперед, возможно выдам спойлер, но скажу, что, будучи с круизом в этом городе, обязательно берите экскурсию: будет интересно и увлекательно.

Попасть с пристани в Тетюши можно двумя путями: пешком по длинной-длинной деревянной лестнице, убегающей ввысь по крутому берегу, или по дороге на каком-нибудь автомобиле, в нашем случае это были экскурсионные автобусы. Прежде чем продолжу рассказ о городе, скажу несколько слов о местном береге Волги.

Во-первых, самих Тетюшей с Волги не видно. Повторяется ситуация с Ульяновском, только в более радикальном варианте: о населенном пункте, находящемся где-то неподалеку, напоминают лишь плавучая пристань, крутая лестница, уходящая куда-то вверх, и некое строение на горе, имитирующее подобие древней смотровой башни (чуть позднее выяснилось, что именно таковой башней это строение и было).

Во-вторых, рисунок берега здесь очень экзотический, если не сказать экстравагантный. Склон, подмываемый волжскими волнами, как и во многих других местах, оползневый, а срез обнажившейся породы открывается взору очень причудливым рисунком. В общем, мимо, не обратив внимания, вы не проплывете.

На экскурсию поехало абсолютное большинство пассажиров «Маяковского»: четыре автобуса, полностью заполненные, натужно урча двигателями, поползли вверх по дороге. А последующие два часа принесли истинное удовольствие и создали прекрасный эмоциональный настрой. Мы объехали все значимые места Тетюшей, что трепетно и с душой подготовлены местными энтузиастами для знакомства туристов с городом.

Не раскрывая всех нюансов экскурсионного маршрута, укажу лишь основные локации. Мы побывали на той самой смотровой башне, откуда открывается поистине шикарный обзор на всю доступную взгляду акваторию Волги. Помимо познавательного рассказа и короткого костюмированного представления, те самые «стрельцы» с берега устроили для пассажиров теплохода мастер-класс по прицельной стрельбе из лука. Ирина, как истинный любитель и ценитель пальбы из всевозможного оружия, в стороне не осталась и, нисколько не сомневался в этом, второй стрелой точно поразила мишень ко всеобщей радости импровизированных тренеров и других участников стихийного турнира. Оказывается, жена и из арбалета стрелять умеет. Не устаю открывать в ней все новые способности.

Показали нам и известный памятник местному рекордному улову — огромной, почти с тонну весом, белуге, реально выловленной в здешних местах в 1921 году. Памятник, насколько я понял, выполнен в натуральную величину рыбины, а раз так, то вытянуть такую громадину из реки на берег было взаправду настоящим подвигом. Жаль, времени не хватило попасть в сам музей белуги. По информации от гида, там было бы весьма любопытно и познавательно.

Зато мы попали в музей краеведения. Опять же после небольшого приветственного мини-спектакля встретил и повел нас внутрь реальный потомок местного купца первой гильдии Серебрякова, в имении которого этот музей и расположился. Очень колоритный персонаж, надо признать, провел такую же колоритную экскурсию-повесть об истории здешних мест, фактах, событиях и легендах из жизни города и его жителей. В довершение увлекательного повествования для экскурсантов устроили настоящую дегустацию великолепной наливки, изготовленной по местному рецепту. Скажите, ну, в каком еще музее наливают? Нигде не встречал. А тут, пожалуйста, и наливочка-то знатная, задорная. Ах, чувствую, понравятся мне Тетюши.

Время пробежало быстро. Возникло полное ощущение, что двух часов мало. Надо здесь делать более долгую стоянку, ведь показать и рассказать есть что и о чем. Большие автобусы вернули уставших, но довольных туристов к месту посадки, и в половине четвертого «Маяковский», вновь довольный, заспешил вверх по реке. Оставшееся светлое время дня теплоход еще будет идти по Волге, но ближе к ночи начнет забирать правее и зайдет в Каму.

Ветер к вечеру стих, и палубы заполнились гуляющими пассажирами. Пройтись по борту или посидеть в шезлонге, наслаждаясь проплывающими пейзажами, да еще с чем-нибудь горячим в руках, после насыщенно проведенного дня, что может быть романтичнее и приятнее. Теплоход идеально заточен под такое времяпровождение. Тянет на философские размышления о вечном и мечты о грядущем.

А почему бы и нет? 

19 сентября наступило непривычно скоро даже для таких ранних пташек, как я. В пять утра я был уже на ногах.

Первоначально в расписании значилась стоянка в Болгаре, но сложившиеся навигационные условия не позволили нашему теплоходу совершить там остановку. В качестве альтернативы нам предложили незапланированное посещение Елабуги. Все ничего, только стоянку заявили с шести до девяти утра.

Скорее всего, тридцать лет назад я в подобной ситуации остался бы на борту, поддавшись лени, но не сейчас. Ирина поддержала меня в желании совершить утренний марш-бросок по новым землям и разведать, так сказать, окрестности. От экскурсии мы воздержались, оставив ее на обратный путь.

«Яндекс Погода» опять ошиблась и весьма кстати — утро третьего дня выдалось замечательным: солнечным и морозным. Наши умные часы показывали минус два градуса за бортом. А как вы хотели, вот такое бодрящее сентябрьское утро. Нормально!

В шесть утра в морозной тишине еще спящей Камы «Маяковский» аккуратно и практически бесшумно пришвартовался к пристани Елабуги.

Среди пассажиров нашего теплохода все-таки нашлись желающие и на такую утреннюю экскурсию. Дождавшись, пока все участвующие оперативно высадились и убежали занимать места в автобусах, мы тоже сошли на берег. Заморозки, фиксируемые часами, подтвердились тончайшей ледяной пеленой, покрывшей дощатые настилы причальной конструкции. От причалов до дороги шли длинные мостки, достаточно высоко поднятые над уровнем берега. Идти по ним приходилось весьма осторожно и внимательно, чтобы не поскользнуться.

Тем временем мороз ожидаемо постепенно растворялся в восходящем солнце, а отсутствие облачности сулило отличный денек. Теплые лучи пока еще не грели, но уже возвращали застигнутый врасплох морозцем камский берег из ноября в сентябрь.

Мы решили импровизировать, доверившись навигатору в телефоне. Сам город оставался на приличном удалении от пристани, и добраться до него пешком по дороге времени бы нам не хватило. Зато в пешем варианте выбора маршрута умная техника рисовала нам загадочную тропу, ведущую прямо в гору, как раз в область, обозначаемую именем Чертово городище. Вот туда мы и направились.

Тишина утра ощущалась физически. Календарным днем сегодня значилось воскресенье, отчего местный люд абсолютно закономерно пребывал еще в состоянии сна. Но складывалось впечатление, что спала и разномастная пернатая фауна, которая обычно в это время уже громогласно разливается радостными трелями. Эти, скорее всего, просто замерзли и еще не успели отогреться.

В этой обволакивающей тиши мы добрались до экзотической, весьма живописной лестницы, которая спустя некоторое время вывела нас на вершину горы.

— Ах! — только и вырвалось у нас, когда вся перспектива предстала перед глазами.

Вид отсюда и вправду открывался потрясающий. Действительно, лучшего места для обзора за окружающими просторами, а особенно за руслом Камы, отыскать было трудно. Первыми это поняли и древние воины, возведшие здесь массивную каменную сторожевую дозорную башню. Как-никак, тысячу лет со дня рождения Елабуга уже справила, а это более чем солидный возраст. Башня чуть помоложе, века тринадцатого, но и семьсот лет тоже немало. По телу пробежала знакомая дрожь от понимания масштабности всего того, что эти камни повидали на своем веку. Так всегда бывает при осознании себя в месте, где уже тысячу лет идет жизнь, народы воюют, сменяя друг друга, в конце концов уживаются, смешиваясь и создавая общую культуру, абсолютно уникальную по своему колориту и традициям. Это осознание наполняет душу какой-то неописуемой энергией, отчего хочется дышать полной грудью и петь песни.

Если не считать еще одной пары с «Маяковского», бродившей по этому же городищу достаточно далеко от нас, мы были полностью предоставлены сами себе. Другого такого шанса устроить фотосессию и придумать сложно.

Облазив все горки и пригорки и нафотографировавшись вдоволь, мы добрались до другого края парка. Здесь уже просто плюхнулись на землю, наслаждаясь открывающимся обзором.

День медленно расходился, и город, оказавшийся теперь уже от нас не так далеко, потихоньку просыпался. Доносящийся знакомый городской шумовой гул подтверждал это лучше всего. Где-то далеко под нами шло русло Камы, делающее здесь большую излучину. Даже можно было разглядеть большой пассажирский теплоход, приближающийся к Елабуге со стороны Перми. Точно также несколько веков назад другие дозорные наблюдали фарватер реки, высматривая плывущие суда и оценивая, ограбить их можно или готовиться к обороне. Да уж, тревожные и одновременно романтичные времена бывали в этих краях.

По правую руку на самом горизонте дымил какой-то промышленный гигант. Карта подсказывала, что это Нижнекамск. Сейчас он был подернут дымкой, что чуть смазывала картинку, но в ветреную ясную погоду видно его должно быть хорошо и отчетливо. По левую руку, в небольшом отдалении, над деревьями высились застройки старой Елабуги. Очень гармонично выглядели три храма, словно маяки, поднимающиеся над крышами зданий. Туда мы поедем с экскурсией на обратном пути. А прямо, бьюсь об заклад, мне казалось, что можно было разглядеть и трубы Набережных Челнов.

Неизвестный теплоход заметно приближался, увеличиваясь в размерах, да и нам пора было уже собираться на борт. Время приближалось к восьми утра, и минут сорок надо было оставить на дорогу назад.

Когда подходили, «Маяковский» встречал нас музыкой и соблазнительным запахом готовящегося завтрака. Очень вовремя! Подъем в гору и длительная прогулка потребовали значительных энергетических затрат, и организм был абсолютно не прочь подкрепиться.

Приближающимся пассажирским судном оказался однотипный нашему теплоходу «Александр Радищев». С большим и важным буруном под носом он надменно промчался мимо нас, но теперь сбавил ход и совершал разворот, явно собираясь швартоваться в Елабуге. Но сначала, видимо, должен был выпустить нас.

Добравшись быстрее задуманного, мы успели сделать еще несколько фотографий на берегу, после чего вместе с первым объявлением о предстоящем отправлении поднялись на борт. «Радищев» очень медленно подкрадывался к пристани, ожидая, когда ему освободят место.

В девять утра мы открепились от елабужских кнехтов и крутым правым поворотом стали выбираться на фарватер. «Радищев» улучил подходящий момент и включил форсаж: большое плотное черное облако выхлопа над массивной дымовой трубой говорило о его уверенном намерении занять освободившееся у причала место.

Что же, как говорится, пост сдал, пост принял!

Весь оставшийся день предстоит пройти без остановок, полностью посвятив его обозреванию Камы. День, к общей радости пассажиров, распогодился и позволял находиться на палубе, сколько захочется. Прекрасная возможность познакомиться с рекой.

Признаюсь, у меня сохранилось воспоминание, что Кама достаточно узка и лишь ненамного шире северных рек Невы и Свири. Но чем выше по течению мы поднимались, тем больше я убеждался в ложности этого убеждения. Получается, что я обманывался представлениями и путал картинку в памяти с какой-то другой рекой (возможно, с Доном, но теперь уже и в этом не могу быть до конца уверенным). Кама местами ничуть не уступает по ширине Волге, такая же полноводная.

Камские берега по большей части пологие, в глубине, достаточно удаленно от кромки воды, покрыты все больше хвойными лесами, в то время как на первой полосе растут преимущественно лиственные деревья. От этого берег становится непривычно пестрым, радующим разнообразием красок. Особенно когда выглянувшее из-за облака солнце подсвечивает относительно небольшой участок берега: рыжие и ярко-желтые пятна резко контрастируют с задним фоном, насыщенным темно-зеленым. А сверху и снизу этого позолоченного блеска глубокий синий, разливающийся миллионами разных оттенков!

Рука непроизвольно тянется за смартфоном, чтобы скорее сфотографировать этот праздник цветов, но, к огромному сожалению, подобный фотоаппарат не передает всего масштаба этой эффектной картины. Эти пейзажи надо видеть глазами. Осенние краски, безусловно, добавляют дополнительного колорита и еще раз убеждают в непреложной истине — природа великолепна в любое время года.

А фотографии тоже нужны. Пусть они и не передают картинку так, как ее видит глаз, зато потом, месяцы или даже годы спустя, помогут пробудить в памяти уже оригинальные образы. 

Подготовиться к необходимому настрою лучше еще на причале перед посадкой. Оставить суету быта на берегу, полностью освободив внутри место только для жажды путешествия. Вот тогда эффект от круиза будет максимально полным. Каждый раз, заселяясь на новый теплоход, я провожу мини-тренинг для себя и для супруги. Его цель — усилием воли отказаться от сравнения с прошлым разом. Новый теплоход — новый мир. Он обязательно будет отличаться от прошлого, потому что он другой: другие люди вкладывают в него душу, другая энергия наполняет его интерьеры. Неизменным должно оставаться стойкое желание получения удовольствия. Корабль почувствует это желание и радушно примет вас в свой мир. Это, конечно, мое личное убеждение, но почему-то мне кажется, что оно недалеко от истины. Настрой!

Именно в таком настрое этот наш день и пролетел. За прогулками по палубе и посиделками в барах. А после вчерашнего аномально раннего подъема сегодня даже захотелось поспать на час дольше. Как потом выяснилось, этот час оказался совсем не лишним. В очередной раз убеждаюсь: все, что ни происходит, все к лучшему.

Весь день «Маяковский» мастерски лавировал между тучами различной степени жути. Думаю, в этом ему помогали чайки, что неутомимо следуют за судном и отпугивают дождик своими резкими перекличками. Несколько раз через полнеба перекидывались могучие радуги: кто-то в тех далеких местах оказывался не таким удачливым, как наш теплоход, и его поливало от души.

Сегодня Кама мне показалась более серой, нежели Волга. Небо со своей стороны тоже не добавляло других оттенков, кроме серого.

В течение всего дня встречаем рыбаков. Их на Каме несчетное количество, некоторые из них проявляли явные признаки безумства, располагая свои лодчонки прямо по границам фарватера и оказываясь метрах в тридцати — сорока от судов. Каждый проплывающий мимо теплоход создавал волну, которая постоянно грозила им катастрофой, но, проявляя чудеса гуттаперчивости, они не уставали удерживать свои посудины в равновесии. Хочется верить, что добываемый ими улов стоит этих рисков.

По мере того как мы прошли шлюзы в Чайковском и, пройдя основной разлив Воткинского водохранилища, поднимались все выше по течению, Кама постепенно сужалась. Впереди оставалась еще одна плотина — Камская ГЭС, расположенная чуть выше Перми, но в этом рейсе добраться до нее не позволял график маршрута. А вообще, по Каме можно еще прилично пробраться выше Перми вплоть до Березников, конечной точки круизной навигации на Каме. Березники, безусловно, у меня в планах, и к ним даже выделено отдельное направление в моей коллекции круизных маршрутов.

Этим сентябрем конечным пунктом маршрута значилась Пермь.

Запланированная в этом городе стоянка была выдержана в духе всего графика, другими словами, тоже заявлялась не совсем обычной. Хотя, честно говоря, вынужден признаться, что, выбирая этот осенний маршрут, я пал жертвой неправильного представления о географии региона, куда мы направлялись, а точнее, упустил из виду наличие существенной разницы во времени.

В расписании круиза значилась двухдневная стоянка в Перми. Это было воспринято с воодушевлением, так как двухдневная стоянка определенно дает больше возможностей для знакомства с новым городом. Не смутило меня и время отправления следующим утром — восемь утра, но зато отложилось в мозгу прибытие в половине шестого вечера. В принципе, нормально. Я обещал показать Ирине Каму, да и сам был не прочь освежить воспоминания, а этот рейс очень удачно вписывался в наши с ней рабочие графики. Недолго определяясь с выбором, я забронировал тур.

Но вот разница во времени устроила нам настоящий сюрприз. Дело в том, что по общепринятым в круизной отрасли правилам, теплоходная жизнь, в том числе и расписания рейсов, по крайней мере, в европейской части России, строится только и исключительно по московскому времени. Без привязки к местному. Таким образом, вроде бы нормальное время половина шестого по Москве превратилось в половину восьмого по местному. А в этот час в сентябре в столице Пермского края уже темнеет, даже больше можно сказать, уже наступает ночь.

Именно поэтому городская набережная встречала «Маяковского» блистательно в прямом смысле этого слова — освещенная яркими фонарями, дополняемыми всевозможными эффектными подсветками. Променад был заполнен отдыхающими у воды этим теплым вечером пермяками, а у причала весь в огнях стоял, гремя зажигательной музыкой, какой-то небольшой пассажирский теплоход. «Владимир Маяковский», подходя к родному городу, тоже включил всю свою бортовую подсветку.

Ночной город всегда таит в себе элемент романтики, но с воды это выглядит вдвойне завораживающе. Море разноцветных огней, словно танцующих в ритмах окружающей музыки на непрозрачной черном фоне, смотрится всегда потрясающе эффектно.

Надо сказать, что причал ломился от людей, — встречать теплоход пришла огромная толпа.

— Наверняка тут не только встречающие пассажиров, — догадался я. — Команду ведь тоже отпускают на побывку домой, оттого здесь такая суматоха.

Догадка подтвердилась, как только «Маяковский» подошел к берегу настолько, чтобы можно стало различать лица. Приветствия и перекрикивания посыпались разом со всех палуб. Не знал, что пермяки такие темпераментные.

Мы причаливали вторым бортом к «Василию Чапаеву». Двухпалубный теплоход 305-го проекта озорно и бесшабашно развлекал горожан музыкой и красочной иллюминацией. Вот уж воистину: прибытие теплохода — настоящий праздник.

Но самое интересное ждало нас впереди. На берегу. Несмотря на поздний час прибытия, для волжан, коими были и мы, начавших путешествие по пути, в Перми предлагалась удивительно необычная программа: мало того, что обзорная экскурсия по городу с ужином в одном из городских ресторанов, так нас еще обещали свозить в известную далеко за пределами Пермского края Кунгурскую ледяную пещеру. Вот уж в самом деле каламбур: для экскурсии в пещеру действительно неважно день на земле или ночь.

Понятное дело, от такой программы отказаться мы не могли ни при каких обстоятельствах.

Носовой холл был наполнен выходящими пассажирами, и покинуть борт не было никакой возможности. Пришлось подождать, пока отдохнувшие и напитавшиеся впечатлениями туристы выгрузятся на берег, после чего наступила и наша очередь. С нами в автобусе оказался и весь состав наших соседей по ресторану. Тем веселее будет.

Сравнивать сегодняшнюю Пермь, которую мне предстояло увидеть ночью, с городом образца 1991 года, в котором мы провели полные нервных переживаний несколько дневных часов, не было никакого смысла, и я сосредоточился на созерцании и постижении.

Через минут двадцать экскурсии я абсолютно точно убедился, что мое представление об этом городе полностью неправильное. Я почему-то считал, что это небольшой, чем-то даже провинциальный областной центр. Оказалось, это огромный промышленный центр, город-миллионник, а по площади парков и скверов чуть ли не самый большой в стране. Каким образом у меня сложилось другое видение Перми, не могу сказать. Возможно, не в обиду пермякам, в голове наслоились Пермь и Пенза; в последней мне частенько приходилось бывать по работе в предыдущие годы. А возможно, опять-таки искаженное восприятие тридцатилетней давности сыграло со мной такую шутку. Так или иначе, прекрасно, что это недоразумение разрешилось, и теперь я имел верное представление об этом городе. В тот момент немного взгрустнулось, что мы не застанем тут светлого времени суток. В условиях ночи, конечно же, многое останется не увиденным. С другой стороны, чем не повод стремиться побывать здесь еще раз.

Привезя нас в обязательном порядке к инсталляции «Пермяк — соленые уши» (без нее никак, побывать в Перми и не сделать фото с ушами — недопустимое разгильдяйство) и дав достаточно времени на фотосессию, ближе к полуночи нас привезли на ужин в ресторан. Время к этому моменту уже совершенно утратило актуальность и связь с действительностью, свои судьбы мы полностью доверили гиду. Вот тут я вспомнил про тот дополнительный час сна. Случайности не случайны!

Ужин порадовал нежнейшим салатом «Цезарь», мягкой и сочной отбивной и бокалом красного к ней. Даже двумя — порция Ирины привычно передвинулась ближе к моей тарелке. После такого душевного ужина можно было отправляться хоть на Луну, хоть в пещеру. Состояние духа благоволило приключениям.

Автобус покатался еще несколько минут по улицам города, выбираясь на автостраду, а дальше мы уже маршевым темпом отправились в поселок Кунгур. Экскурсовод без устали рассказывала были и небылицы о крае, его периодах расцвета и упадка, но больше о его жителях, их быте, мечтах и работе. В части рассказа, посвященной местным солевым рудникам и рождению присказки «пермяк — соленые уши», поразили действующие в то время буквально каторжные, на мой взгляд, нормы веса мужского и, о ужас, женского мешков соли, которые таскали на себе здешние труженики-пермяки. Если не путаю, то мужской мешок был чуть более, чем на пять пудов, читай, килограммов на восемьдесят, а женский грузился на три пуда, что равно сегодняшним пятидесяти килограммам. Богатырский край, однако!

В рассказах, вопросах и ответах дорога в полтора часа пролетела быстро. Где-то около часа ночи мы въехали на территорию комплекса Кунгурской ледяной пещеры. Специально для нашей большой группы работники комплекса снарядили целый отряд местных экскурсоводов, поначалу грустных, но по ходу нашего знакомства возвращавшихся в обычное для них воодушевленное состояние.

Должен сказать, в час ночи на экскурсию мы еще не ходили. Организм перестал понимать, хочет он спать или не хочет, готовясь к знакомству с чем-то новым.

Пещера встретила нас нарядно и загадочно.

Признаюсь, несколько лет назад я неожиданно для себя вдруг стал страдать клаустрофобией. Не помню, чтобы это неприятное чувство посещало меня в детстве, но где-то ближе к сорока оно плотно поселилось в глубинах то ли мозга, то ли желудка. В свое время, будучи в Москве, из-за нее я не смог заставить себя отправиться на экскурсию в бункер Сталина. Причем, как всегда вместе с Ириной, мы уже приехали к месту, зашли внутрь и почти купили входные билеты, когда я увидел огромной толщины двери, ведущие в подземные коридоры. Ноги мои обмякли, пульс поднялся, во рту пересохло, как в самой жаркой пустыне. Я понял, что и шага дальше ступить не смогу, только если ползком (с минимальной долей фигуральности в этом слове) назад к выходу. Призывы к гордости и силе воли не сработали, я отчетливо понимал, что могу просто-напросто отключиться где-то там на минус шестидесятом уровне. В итоге, купив себе для восстановления душевного спокойствия мороженого, я дожидался супругу на улице, покуда она с удовольствием пребывала в суровых подземельях.

Вот и сейчас, перед входом в пещеры я почувствовал знакомый озноб, пробежавший по спине от копчика к затылку. Но либо от осознания того, что мы не будем спускаться глубоко, а лишь окажемся внутри горы, либо от остающегося еще внутри эффекта от двух бокалов красного, в этот раз, нервно сглотнув, я заставил себя войти. Что за напасть?

Трудным в действительности оказался только первый шаг, дальше было поспокойнее. Главное, не вспоминать, что над головой всего каких-то семьдесят метров горной породы.