На август пришлось время студенческих лагерей. Пожалуй, это лето стало последним существования этой практики, впоследствии уже ни на какие добровольно-принудительные работы нас не собирали.

Все на то же лето 1992 года пришлась и покупка дачи, каковой у нас никогда не было, но необходимость которой чисто с практической точки зрения становилась месяц от месяца актуальнее и актуальнее. Процессы, все быстрее происходившие в стране, вели к осознанию необходимости иметь возможность независимого выращивания собственных овощей и фруктов.

Сентябрь внес в жизнь значительную определенность — вхождение в университетское обучение сосредоточило на себе все мое внимание. В итоге первый семестр я закончил старостой группы и почти что отличником с одной четверкой по математическому анализу. Оценив преимущества университетского формата обучения над школьным, я пришел к мысли, что учиться у меня получается и учиться мне нравится.

Второй семестр, пришедшийся уже на первую половину 1993 года, прошел в том же ритме, с той лишь разницей, что мне удалось подтянуть математический анализ и выйти на полностью «отличную» успеваемость. Плюс к этому, параллельно с июньской сессией я прошел курсы по обучению управлению автомобилем, обзаведшись к концу июля водительским удостоверением. В то время о личной машине можно только было мечтать, однако представить, насколько плотно персональный автомобиль войдет в мою жизнь спустя совсем немного лет, тогда я не смог бы при всем желании.

Наступающий август девяносто третьего обещал быть свободным. Освобождался он и у родителей, так что появлялась реальная возможность спланировать общее путешествие. Вспоминая сейчас то лето, наверно именно тогда, закончив первый курс университета, я ощущал в себе зачатки возникающего желания самостоятельности, заключающиеся в стремлении начинать изолироваться от семейного круга и сложившихся традиций, к которым относился и отпуск. Но от возможности проплыть на пассажирском теплоходе я позволить себе отказаться не мог никак.

Круизные теплоходы мы не рассматривали. Их ценник не укладывался в наш бюджет от слова «совсем». Стало быть, в зоне внимания опять рейсовые теплоходы. Ну, собственно, и маршрутов у нас оставалось не пройденных лишь два — по Дону в Ростов-на-Дону и по нижней Волге — в Астрахань. Подходил любой, поэтому в окончательном выборе мы решили довериться случаю. 

Акцент в багаже делался на провизию. На рейсовых теплоходах хоть и есть ресторан, но работает он в режиме городского — питание в нем в стоимость билета не входит, заказывается и оплачивается непосредственно при посещении. Наш бюджет и вовсе не предполагал посещение теплоходного ресторана, ну или совсем в единичных случаях — формат питания строился на поглощении стратегического резервного запаса консервов плюс хлеб, овощи и фрукты, пополняемые на стоянках в городах. План, конечно, так себе, но в тех обстоятельствах был проголосован единогласно.

Как не старались, но у каждого члена нашей команды, помимо собственно багажа, в руках оказалось еще и по пакету с чем-то съестным. Плотно пообедав перед выездом (неизвестно, когда в следующий раз удастся порадовать себя горячим), в намеченное время выдвинулись в путь.

По выходным в городе вполне можно было рассчитывать на городской транспорт, график движения соблюдался строго и четко. Два троллейбуса тринадцатого и девятого маршрутов к двум дня оперативно доставили нас на набережную. Первая попытка — трехпалубный «Сергей Лазо», работающий из Нижнего и идущий сегодня в Астрахань. Приоритетная каюта — четырехместная класса 2Б на главной палубе, но был вариант «убраться» и классом выше с последующим возвращением на поезде: взять билеты сразу туда и обратно было еще более маловероятным.

На вокзале компания разделилась: папа занял очередь у касс в ожидании информации, мама с сестрой отправились что-то докупить в магазин, о чем вспомнилось лишь по дороге сюда, я же остался караулить вещи.

В три часа дня в большом просторном зале саратовского речного вокзала «нарисовался» некий гражданин в специфическом кителе, свойственном членам экипажей пассажирских судов. Все присутствующие в зале ожидания мгновенно встрепенулись, и мерно до этого дремавшая масса людей вдруг резко пришла в движение и активизировалась. По всему выходило, что данный офицер нес в кассу информацию о свободных каютах.

Позже выяснилось, что у всех участников нашей компании было предчувствие, что в этот день уплыть нам не удастся. Но каждый думал, что этот пессимизм лишь его персональное ощущение, и, чтобы не нервировать остальных, вслух данное свое ощущение не озвучивал. В итоге, негативное ожидание оправдалось — мест на «Сергее Лазо» не оказалось, причем не только подходящих нам по бюджету, но и вообще загрузка на судне была стопроцентной.

Опечаленные, но не сникшие духом, вернулись домой. В общем-то, подобный исход сегодняшней вылазки был прогнозируем с вероятностью 50 %. Чемоданы решили не распаковывать, оставив готовыми ко второй попытке.

Спать я ложился в полной уверенности в завтрашнем успехе. Возможно, таковое предчувствие снова было у всех, но опять же, чтобы не сглазить, никто вслух его не высказал, доверившись судьбе. 

Еще один довод в пользу астраханского рейса был в более уверенном и прогнозируемом возвращении оттуда поездом обратно в Саратов. Первоначально план состоял в выкупе каюты «туда и обратно», но на худой конец рассматривался речной тур только в одну сторону. Так вот, принимая во внимание, что из Ростова-на-Дону в Саратов идут исключительно проходящие поезда, стартующие с черноморского побережья, то угадать их загруженность во второй половине августа будет несложно с первого раза — они будут битком. Отчего, если уж и брать билеты на ростовский теплоход, то только с гарантией возвращения домой на нем же, в противном случае отпуск мог превратиться совсем уж в непредсказуемо экзотический формат. В то же время вероятность сесть на поезд в Саратов из Астрахани была в разы выше.

Занятый подобными рассуждениями, я не сразу заметил папу, возвращающегося откуда-то с противоположной стороны от касс с весьма хитрым выражением лица, одновременно сочетающим и радость, и сомнение. Мама с сестрой уже вернулись к тому моменту из магазина, и мы все втроем нетерпеливо ждали результат.

— В общем, расклад такой, — начал папа. — Я не стал дожидаться открытия кассы и пошел сразу к помощнику капитана ростовского «Генерала». Для нас есть одна подходящая на борту каюта класса 3Б, и он готов нам ее продать. Также я сразу задал ему вопрос про обратный путь.

— И? — неуверенно спросила мама.

— Он гарантирует выбор всех классов, начиная с 1А. Поставит на бронь сейчас, а в Ростове мы ее выкупим. У нас есть минут пятнадцать времени на принятие решения и, если согласимся, можем плыть.

Часы на башне здания Управления Приволжской железной дороги показывали без пяти час дня.

Определенно, к такому развитию событий я оказался совершенно не готов.

— Ура! Плывем! — радостно воскликнула сестренка. В отличие от меня ее, судя по всему, абсолютно не волновал вопрос классности каюты.

— 3Б? — неуверенно высказал я свое сомнение, — это вообще как?

— Нижняя палуба, тоже четырехместная ярусная, но меньше площадью, — пояснил папа.

Пока я пытался сообразить и выдать какие-нибудь еще сомнения в данном выборе каюты, трое остальных участников компании высказались «за». Веским доводом стала возможность вернуться обратно мало того, что на теплоходе, так еще в каюте не то что на главной, а может быть, даже на средней палубе (предварительно наскоро проведенные математические вычисления позволяли сделать вывод о доступности такого варианта).

Похоже, три ночи в трюме никого, кроме меня, не смущали. С другой стороны, опять-таки вспоминая опыт «Здоровцева», в каюту можно было спускаться, чтобы только лишь переночевать. В нашем случае, правда, чтобы еще и поесть, но все равно, в течение дня время проводить можно было в салонах и на палубах — здесь общественных локаций было не в пример двухпалубному существенно больше.

Так или иначе от моих возражений ничего уже не зависело. Папа пошел договариваться о каюте, а я еще раз взглянул на расписание судов. Итак, нас ждал доселе абсолютно неизвестный и не встречаемый трехпалубный теплоход «Генерал Н. Ф. Ватутин» с интригующей и пугающей четырехместной каютой на нижней палубе самого низшего класса 3Б.

Четыре небольших синеньких бумажки в руках у вернувшегося к нам счастливого папы открывали дорогу в новое интересное путешествие! Дон, встречай нас!

В дорогу!  

Нижняя палуба не уступала отделкой главной. Улыбка поселилась на моем лице, как только я сошел с последней ступеньки трапа ¬— это именно «нижняя палуба», а не трюм, что было на «Здоровцеве». Несколько шагов привели нас к двери под номером 133. Момент истины настал!

Мама вставила ключ в замочную скважину и нажала ручку двери. Та бесшумно поддалась, открыв нашим взорам внутреннее убранство каюты. Остатки разочарования от категории 3Б застрелились и растворились в облегченном общем выдохе, вырвавшемся из затаивших дыхание легких:

— Ах! — только и хватило духу вымолвить.

Первый взгляд, первое впечатление порой решающие с точки зрения эмоционального восприятия увиденного. И на этот взгляд представившаяся нашим взорам каюта окончательно и полностью рушила представления о каютах на нижней палубе, сложившиеся после «Степана Здоровцева».

Она оказалась действительно миниатюрной, но оттого, возможно, выигрывала в уюте. Пол покрывал ковер, прямо перед нами два средних размера иллюминатора: стало быть, это не эвакуационный аварийный выход.

Столик с графинчиком и четырьмя стаканами приветливо смотрелся между полками, аккуратно застеленными и, по всей видимости, мягкими. Сразу слева от двери была небольшая ниша, замещающая собой шкаф для одежды, оснащенная крючками и вешалками. Пространство напротив нее было выгорожено стеной, за которой, полагаю, было какое-то технологическое помещение. Вероятно, именно из-за этого фактора площадь каюты уменьшалась относительно стандартной на половину квадратного метра, отчего ей и присваивался класс 3Б. Штатного умывальника не было, скорее всего, каюты нижней палубы в принципе не оснащены ими.

Мы завалились внутрь, автоматически распределили полки в полной аналогии с железнодорожным купе: дети наверху, взрослые внизу. Думаю, родители только приветствовали подобный наш с сестрой выбор. Раскидали по кроватям дорожные пакеты с постельным бельем и полотенцами — при продаже билетов нас предупредили, что белье и полотенца в стоимость билетов не входят и при необходимости оплачиваются отдельно, хоть посуточно, хоть на весь рейс. Может быть, это и маркетинговый трюк такой, чтобы формально снизить стоимость билетов, хотя если пассажир действительно плывет на теплоходе как на рейсовом транспорте и маршрут его не предусматривает ночевки, то продажа билета без белья выглядит вполне логичной. Так или иначе, раз уж я начал сопровождать повествование стоимостной информацией, то укажу, что за четыре комплекта белья с полотенцами с нас взяли три тысячи двести рублей, считай — по восемьсот рублей с носа.

Папа открыл иллюминаторы, и внутрь устремился освежающий речной воздух, мигом выдувший скопившуюся в ожидании постояльцев духоту. Шикарно! Надо отдать должное: до совсем недавнего времени, возможно, даже вплоть до прошлого года, «Генерал» работал как круизный, по этой причине внутреннее состояние кают еще не успело прийти в упадок. Да и изначально, уже при строительстве, он на порядок планировался более комфортабельным, нежели двухпалубные пассажирские теплоходы, пусть и работающие также на круизных маршрутах.

Пока мы осматривались и приходили в себя от увиденного, за бортом раздалось объявление какого-то борта. Я выкрутил на максимум регулятор бортового радио, висевшего над столом, — действительно, работал радиоузел «Ватутина» и предупреждал о приближающемся отправлении.

Прощаться с Саратовом — исключительно на палубе. Сгрузив вещи на полки, мы поспешили наверх. Поднимаясь по трапам, я обратил внимание на схему кают палуб теплохода, висевшую на средней палубе, — на ней каюта 133 была окрашена в цвет класса 3А, категория 3Б на схеме вовсе отсутствовала. Вот так-так!

Практика предупреждения провожающих о необходимости покидания судна перед его отправлением (в отличие от круизных, на рейсовые теплоходы, как и на поезда, провожающие допускались) предполагает троекратное оповещение: за пятнадцать минут, за десять и за пять минут до отправления. Потом начинает играть торжественная музыка, и судно желательно уже не покидать.

Мы поднялись на верхнюю палубу после третьего «звонка». Вахтенные уже утащили трап и сейчас занимались фиксацией бортовых ворот в ожидании команды отдать швартовы.

В половину второго бахнул традиционный марш «Прощание славянки», матросы засуетились, старательно затаскивая тяжелые канаты на борт, «Ватутин» запыхтел, задрожал и начал медленно отваливать от борта «Капитана Рачкова». Секунда, другая и спустя несколько минут наш теплоход крутым правым разворотом обогнул контрольный буй и начал ускоряться, подхватываемый течением Волги.

Мы перебрались на правый борт: в эту сторону мы еще не уплывали и представляющийся взору заводской район Саратова был для нас в новинку. Но сначала мы попытались увидеть наш дом — у себя из квартиры с высоты седьмого этажа мы частенько видели огромные на фоне энгельсского берега белоснежные пятна теплоходов, быстро удаляющиеся в южном направлении. Сориентировались по знакомым силуэтам зданий быстро и разглядели знакомую верхушку нашей девятиэтажки.

Эмоции переполняли. Хотелось даже запеть какую-нибудь песню. Неужели это действительно случилось в самом деле? Наше новое речное путешествие?
Все так и есть — донское приключение началось! 

Наш формат проведения свободного времени на борту — карточная игра. В этом году в приоритете бридж, позволяющий в отличие от преферанса постоянно быть в игре всем четырем участникам. Партия в среднем занимает часа два, для ее проведения требуется один столик и четыре кресла.

В условиях холодного ветра на борту необходимую и достаточную нам комбинацию мы нашли в читальном салоне в носу средней палубы — оптимальной для такого времяпрепровождения локации. Ни мы никому не могли помешать, ни нам: телевизор и другие источники звуков здесь отсутствовали, даром что салон именно читальный. Небольшой по размерам, если не сказать миниатюрный, отделанный как большинство интерьеров на борту деревом, с таким же мягко льющимся освещением и большими панорамными окнами, позволяющими видеть проплываемые окрестности.

На этой же палубе, только в корме, есть еще один салон — музыкальный. Название его говорит само за себя, в нем уже установлен телевизор, показывающий лишь в зоне досягаемости сигнала, обычно в непосредственной близости от крупных городов, и пианино. Не иначе, во времена полноценных круизов именно в этом салоне проводились развлекательные и музыкальные программы с выступлением артистов.

К вечеру распогодилось. Ветер стих, солнце грело — можно было смело выбираться на палубу. Так мы и сделали, и выяснилось, что не мы одни, думаю, большинство пассажиров решили насладиться красотой и спокойствием теплого августовского вечера на открытой палубе. Что скрывать, именно вечера обладают теми особенными очарованием и романтикой, присущими атмосфере речного круиза.

Радист объявил, что рестораны готовы принять ужинающих. Мы решили придерживаться бортового режима питания и тоже направились опять же к себе в каюту на стилизованный ужин. Мама завернула по пути в ресторан и вернулась оттуда с новой экономической информацией: полноценное трехразовое питание в ресторане в среднем выходило в полторы тысячи в день на человека.

Данная новость была встречена минутой молчания. Бюджет наш явно не тянул такую нагрузку, по крайней мере в ежедневном режиме. В рационе сегодняшнего ужина обозначилась новая банка консервов, свежие помидоры и огурцы на гарнир, чай и какой-то новый вид печенек на десерт. Запаса яблок еще хватало до завтрашнего пополнения.

После ужина мы разделились. К нашему удивлению, на солнечной палубе по вечерам работал видеосалон. Мы с сестрой попробовали попытать удачу и пойти на фильм, однако на сегодня анонсировали совсем уж старый и знакомый боевик, отчего идея с фильмом отпала.

Несмотря на бодрый ход вниз по течению, Камышина засветло достичь не получилось. Маячивший впереди, идущий попутным курсом какой-то, судя по силуэту, двухпалубный теплоход хоть и приближался, но до сих пор оставался недосягаемым. Поглотивший акваторию вечерний сумрак постепенно перешел в ночь, рассыпав по небу тысячи звезд. Родители остались на солнечной палубе, соревнуясь друг с другом в познании астрономии, а мы с сестрой спустились в каюту. Как бы не прочь были уже и поспать.

Из двух иллюминаторов решили оставить открытым один. Его вполне хватало для запуска в каюту свежего ночного воздуха. Жребий пал на тот, что со стороны сестры. Бросив напоследок взгляд за борт, где вдалеке над берегом ночное небо все сильнее подсвечивалось яркими сполохами (не иначе, приближались к Камышину), я укутался в одеяло и приготовился отдаться в объятия сна. 

В остатке ночи мне все же удалось провалиться в сон и к моменту пробуждения немного компенсировать его недобор. Родители, видимо, не в пример мне хорошо выспавшиеся, уже позавтракали и ушли на борт в ожидании раннего прибытия в Волгоград. Сестра, любительница долго поваляться в постели, еще спала, когда я слез вниз, быстро съел свою часть утренней трапезы, гвоздем которой сегодня выступал говяжий паштет с остатками овощей и кофе, к которому на выбор предлагались печенья или бутерброды.

Волгоград встречал идеально голубым небом и ярко освещенной солнцем, от того чересчур нарядной и праздничной, парадной лестницей. Очень широкая, соединяющая первые два яруса набережной, она не была бы наверно такой эффектной, если не две античные пропилеи, завершающие лестничный марш по одной с каждой стороны. Для меня, впервые приближающемуся к волгоградской набережной с воды, они выглядели особенно торжественно.

Вторым элементом, привлекающим внимание каждого водного туриста, не сильно ошибусь, если предположу, что будет здание речного вокзала. Здесь он конструктивно и архитектурно исключительно современный, выступающий резким контрастом на фоне древнеримских или древнегреческих лестничных украшений, оборудованный большим круглым крутящимся рестораном, по образу и подобию такового в Останкинской башне Москвы. Безусловно, вид оттуда должен был быть потрясающим.

По правде говоря, это был наш второй круиз в Волгоград. Но первый, случившийся не менее десяти лет назад на трехпалубной «Кларе Цеткин», прошедший в формате трехдневного круиза выходного дня, не оставил в памяти ровно никаких воспоминаний, отчего сейчас я с любопытством рассматривал приближающийся город.

«Ватутин» уже заходил на разворот, готовясь к скорой швартовке, отчего набережная, ее парадная часть, представала перед нами во всей своей красе. Мне показалось, что она короче, чем в Саратове, но именно за счет лестницы выглядела более эффектно.

Несмотря на ранний час, у пристани уже стояли пять теплоходов, двух- и трехпалубные, двумя группами в два и три борта. Соответственно, названия я мог прочитать только у крайних, коими оказались «Николай Щорс» и «Карелия». Мы швартовались к последней, двухпалубному теплоходу проекта 785, такому же, как знакомый нам «И. И. Шишкин», становясь третьим бортом. Снова не получится посмотреть на наш теплоход в полный, так сказать, профиль.

Согласно графику движения, длительность сегодняшней стоянки в Волгограде планировалась пятичасовой. Очередной довод, что наш рейс некий симбиоз рейсового и круизного маршрута, потому как оставлять на высадку-посадку пассажиров несколько часов неоправданно много. А вот для знакомства с городом в самый раз.

Опять же, никакое экскурсионное обслуживание на рейсовом маршруте не предусматривается и даже не предлагается. Естественно, оставаться на борту мы не планировали, собираясь на самостоятельное изучение славного Волгограда. А начать хотели с того же вокзала: с одной стороны, не терпелось глянуть, как там внутри, с другой — у родителей было желание (или обязательство) послать открытку с видом Волгограда кому-то из своих родителей. Кроме всего прочего, необходимо было прикупить карту. Город хоть и выстроен вдоль берега и имеет только продольные и поперечные улицы, но тем не менее с картой путешествовать по нему все же спокойнее.

Несколько задержавшись на борту, пока ждали пробуждения и подготовки к выходу сестры, в девять утра мы сошли на берег.

Доброе утро, Волгоград! 

В конце концов справившись с задачей, мы снова объединились и, выгрузившись на улицу, решили вернуться на проспект ближе к берегу, выбрав для этого ожидаемо другой маршрут. Теперь мы решили пройти по улице Мира на квартал или два в северную сторону, после чего спуститься по какой-нибудь улочке к Волге. Новой целью выл обозначен продуктовый, а еще лучше молочный магазин для восполнения и обновления провизионного дорожного набора.

Но первым делом мы прямо-таки напоролись на ларек с местным фирменным мороженым. Побывать в Волгограде и не попасть на Мамаев курган, как оказалось, можно, но побывать в Волгограде и не попробовать местного мороженого — нельзя не при каких обстоятельствах. Тем более нам было предложено эскимо, от такого предложения отказаться было выше всяких сил, даже при его цене в сто восемьдесят рублей за порцию. Сущее грабительство, но, однако, безумно вкусно.

Продвижение по улицам Волгограда, по крайней мере, в районе между речным и железнодорожным вокзалами выявило определенную фишку городской планировки — размеры улиц соответствовали масштабу зданий. Особенно продольных, идущих вдоль Волги. Встречные потоки автомобилей разделены цветниками, если не скверами, ширина тротуаров такова, что по ним можно смело перемещаться шеренгами по шестеро, не боясь при этом никого стеснить. Мы, например, чувствовали себя определенно подавленными подобными непривычными масштабами, ощущая себя настоящими лилипутами рядом с огромными тяжелыми домами на улицах, подобных натуральным автострадам.

По мере нашего продвижения куда-то вперед постепенно увеличивалось количество местных жителей. Совершенно безлюдная Площадь павших бойцов сменилась сначала малолюдными улицами, но теперь, идя по проспекту, прохожих становилось с каждой минутой больше и больше — Волгоград все больше становился похожим на обычный город. По ходу прогулки наполнялась и наша походная продуктовая авоська, помимо всяких кисломолочных и хлебобулочных изделий, мы разжились чем-то совершенно новым в нашей практике — сухими завтраками. Все были заинтригованы предстоящей дегустацией, отчего хотели открыть эти красочные цветные упаковки уже на обед, но мама настояла, что раз «завтрак», значит, пробовать будем утром. На сегодня заготовленному консервному рациону было принято решение не изменять.

Проспект Ленина, наглядно демонстрирующий всем гостям Волгограда, как на самом деле должен выглядеть проспект (наш проспект имени вождя не шел ни в какое сравнение с местным), вывел нас на такую же нереально огромную площадь, носящую одноименное название. Монумент знакомой фигуры, мне показалось, с несколько неестественно вытянутой рукой, моментально устраняющий всякие сомнения в названии площади, как и положено, присутствовал, как же без него, но нас привлек не сам он, а строение, открывающееся взору позади него, — Дом Павлова. Вот, стало быть, само собой определилась и следующая цель нашей экскурсии.

И, как оказалось несколькими минутами спустя, тут же была и Панорама Сталинградской битвы. Вся наша компания единогласно приняла решение посетить весь музейный комплекс, начиная от военной техники, выставленной прямо на улице подле здания музея, закачивая, собственно, самой Панорамой.

Мне, уже не мальчишке, а студенту второго курса университета, очень понравилось. Всякому надо тут побывать, ощутить всю трагедию тех событий и гордость за предков, сумевших неимоверной ценой своих жизней и судеб победить в той страшной войне.

Вот так, абсолютно непредвиденная случайность направила нас в этот уникальный и удивительный музей (можно сказать, ноги сами привели), который оказался открытым для посещений для всех желающих. Раз — и неожиданно для себя побывали в Музее «Сталинградская битва». Удачное стечение обстоятельств, или подсознательно спланированная экскурсия? Остается только гадать, но факт остается фактом, Панорама пополнила многостраничный список посещенных нами музеев.

На обратном пути, а после комплекса мы решили возвращаться в сторону речного вокзала, принялись вспоминать, где и когда мы точно так же, благодаря случаю, умудрялись попасть в знаковые места, изначально в планы не входившие. И ведь насчитали таких случаев порядочно!

Да уж и сама эта наша поездка тоже стала результатом случайного стечения обстоятельств. С другой стороны, никто не отменял великую мудрость: «Ищущий да обрящет». Мы жаждали и искали путешествий и впечатлений, и были к ним готовы. А судьба лишь соединяла отдельные события в единую связную цепь. Может, все и так. В любом случае надо верить и обязательно пытаться, а звезды сложатся нужным образом.

На обратном пути умудрились даже прокатиться несколько остановок на скоростном трамвае. Вот ведь чудо техники: и не метро, а под землей «чешет», аж уши закладывает. Удобная вещь!

К речному вокзалу спустились опять же по Аллее Героев. Папа пошел снова на вокзал, в этот раз к кассам, выяснить какой-то интересовавший его билетный вопрос, а мы отправились на борт. Хотелось уже поесть, сегодняшней импровизированной исследовательской экспедицией по Волгограду знатный аппетит, однако, нагуляли. 

Огромный Ильич приветствовал нас по левому борту. Вроде бы это самый большой памятник Ленину в мире. Невольно съеживаешься перед этим бетонным великаном, все-таки монументы таких исполинских размеров взаправду заставляют почувствовать себя маленькой букашкой, причем как в переносном, так и буквальном смысле.

— Раньше здесь стоял Сталин! — неожиданно громко и с некоторой печалью раздался голос у нас за спиной.

Мы все вздрогнули и обернулись. Коллега-турист, отложивший на некоторое время рыбу, тоже был захвачен открывшимся зрелищем.

— Многие считают, что он напротив стоял, вон на том якобы постаменте, — не то нам, не то сам с собою мужчина продолжил выдавать информацию и показал рукой на противоположную сторону канала.

И действительно, там тоже стояла конструкция, отчасти похожая на постамент бывшего памятника. Мы все перенесли наши взгляды с гигантского вождя на крохотную по сравнению с ним конструкцию.

— Ан нет! То совершенно другой памятник — погибшим в войну речникам. А Сталин был именно на этом самом пьедестале. Тоже огромный. В шестьдесят первом сняли аккурат, когда Сталинград переименовали.

— А я слышала, что они оба тут стояли, — поддалась на разговор одна из женщин, тоже рассматривающая памятник по соседству с нами.

— То в Дубне, — утвердительно и спокойно продолжал дядька. — В Дубне на входе в Московский канал стояли одно время оба: и Сталин, и Ленин. А здесь на открытие канала ставили изначально именно Сталина. Но не устоял.

— Упал!? — испуганно вскрикнула пассажирка.

Мужчина, уже было снова потянувшийся к рыбе, замер и странным взглядом, соединяющим изумление и раздражение, посмотрел на попутчицу:

— Кто упал? Не упал, а снесли, говорю. Такие памятники сами не падают, их на века строят.

— Так сказали, что не устоял. Вот я и подумала, что упал.

Во взгляде дядьки теперь читалось лишь сочувствие:

— М-да, — только и вымолвил он и, не обращая более ни на кого внимания, вновь принялся за рыбу.

Тем временем Волгоград по-прежнему продолжался, теперь и по обе стороны канала. Поистине, просто бесконечный город. Но несуразно узкий. Пройдя под аркой первых шлюзов, буквально через несколько минут большие дома кончились и начался дачный пригород. Еще несколько слов об арке первого шлюза Волго-Донского канала. Наравне с угличской, она сама по себе смело может считаться настоящим произведением искусства. Все-таки не чуждо было чувство прекрасного архитекторам и строителям, строившим вроде как чисто технологическое сооружение, но подарившим следующим поколениям такую красоту.

Местность, по которой проходит канал, и раньше была и сейчас есть ровная степь. Высота пассажирского теплохода такова, что уровень берега идет вровень со средней палубой, и если смотреть метрах со ста, то ни воды, ни самого канала видно не будет, а перед наблюдающим будет лишь бесшумно пролетать над землей белоснежная надстройка пассажирского лайнера. Зрелище для местных привычное, человека пришлого по-любому должно было повергать в ступор своим сюрреализмом.

Вытащив на солнечную палубу все необходимое для карточной игры, мы затеяли очередную партию в бридж. Волгоградские дачи были такими же бесконечными, как и сам город, заполняя собой весь правый от нас берег. По левому же с высоты нашего поста открывались взорам бескрайние степи. А к окончанию партии, что обычно растягивается на пару часов, уже оба берега представляли собой унылый степной пейзаж.

Теплый августовский день постепенно превращался в такой же комфортный для тела и души приятный вечер. Периодически ныряя внутрь теплохода, по большей части остатки дня мы так и провели на палубе. В общей сложности тринадцать шлюзов выравнивали уровни Волги и Дона, и требовалось значительное время, чтобы преодолеть весь канал: по нашим предположениям в Дон мы должны были выйти только на утро следующего дня.

Папа опять ходил к помощнику капитана зондировать почву по обратным билетам, но тот все вопросы отложил до Ростова, еще раз гарантировав наличие каюты. Что ж, приходилось верить на слово.

Когда совсем стемнело, бортовой радист вытащил на корму средней палубы музыкальную аппаратуру и устроил дискотеку. Мы же, еще имеющие силы наблюдать по сторонам, вновь разместились на солнечной палубе, сосредоточившись на шикарном звездном небе, бесконечным покрывалом раскинувшемся над такими же бесконечными степями и маленьким теплоходом, медленно пробирающимся сквозь них по узкому каналу. 

В два тридцать радист стал усиленно созывать пассажиров обратно на борт. В общем-то, по времени получилось самое оно, все, кто решил сойти пообедать, все успели. Администратор, сверившись с ключным шкафом, удовлетворительно махнула головой, матросы дружно затащили трап на борт и защелкнули затворы на калитках. В два сорок пять офицер из рубки скомандовал отправляться, и «Ватутин» сразу поспешил в открытый шлюз, уже четырнадцатый по счету.

Грузовой порт совершенно не подходящее место для стоянки пассажирского теплохода. Отправление в рейс — событие всегда романтическое, одновременно трогательное и с грустинкой, происходящее под громкую торжественную музыку и сопровождаемое зачастую сентиментальной традицией прощания с остающимися на берегу, в грузовом порту ощущается совсем иначе. И песню-то отправную «Ватутин» включил соответствующую месту, громкую и раскатистую, только из провожающих были лишь два курящих работника порта, облаченных в какие-то не подобающие случаю местами рваные ватники и смахивающие больше на залетных гастарбайтеров, нежели на отдыхающих местных жителей.

«Ах Черное ты, море, ах белый «мерседес!» — разрывался динамик голосом Маши Распутиной.

Песня работников, видимо, не зацепила, руками они нам не махали и смотрели такими взглядами, что, мне кажется, и с нашей стороны махать им никто не решился.

— Тоска, — категорично высказался наш палубный завсегдатай, доставая из своей бездонной авоськи очередного леща. — А пиво тут хорошее. Где справедливость?

Понять, вопрос ли это был или просто мысли вслух, не получилось, оттого реплика эта осталась без ответа. Тут и безбашенная песня Маши закончилась, динамик, орущий и хрипевший из последних сил, резко выключился (или умер) и на несколько секунд показалось, что мы все, скопившиеся на корме средней палубы, пассажиры «Генерала», оглохли, настолько контрастной была та спокойная тишина, в которую погрузился теплоход.

Арка волгодонского шлюза сделана по тому же проекту, что и волгоградская, по крайней мере, похожи они очень. Одна открывает канал, другая, стало быть, закрывает. И хотя от Калача-на-Дону мы шли уже по Дону, комплекс шлюзов и водохранилищ, соединяющих Волгу и Дон, окончательно заканчивается именно в Волгодонске четырнадцатыми и пятнадцатыми воротами, разделенными почти двухкилометровым участком канала.

На заключительных пятнадцатых шлюзах арки нет, но зато на башнях нижних ворот по обе стороны шлюза возвышаются трехэтажного роста конные фигуры донских казаков. Очень эффектно, а на фоне закатного неба и вовсе будет впечатляюще. На канале имени Москвы есть похожие шлюзы, третьи по счету в архитектуре канала, только там на башнях высятся красавицы-каравеллы Христофора Колумба.

Наконец, последние ворота открылись, и прямой, как стрела, финальный участок Волго-Донского канала вывел нас в Дон коренной, больше никаких плотин до самого выхода в Азовское море.

В завершение отрезка на самом выходе в Дон прямо в реке стоит еще одна скульптурная композиция:

— Степан Разин со товарищи на челне, — выдал вездесущий любитель рыбы. Странно, пассажиров на теплоходе никак не меньше двух с половиной сотен человек, а на борту постоянно находимся только мы и вот этот вот разговорчивый персонаж с бесконечной рыбой и пивом. Я про себя назвал его дядя Миша, вчера услышал, как он кому-то представлялся Михаилом.

Не дождавшись от нас дополнительных вопросов, дядя Миша отправился на очередной круг по палубе (или за очередным лещом), а мы остались рассматривать остающуюся за кормой инсталляцию. Композиция с Разиным более символичная, нежели натуралистичная, придумана и расположена интересно, но для оказания должного эффекта недостаточно, мне кажется, масштабная. После Ильича в начале и казаков на выходе, у Степана со товарищи размах мелковат, не по размеру он местным исполинским монументам.

Неожиданно вернулся к жизни динамик. Выяснилось, что сегодня у кого-то из пассажиров день рождения, и путешественника попросили поздравить песней. На секунду воцарилась тишина, а потом под динамичные гитарные аккорды запел Юрий Шевчук свой суперхит «Осень»:

Дон радовал. Его действительно не получалось сравнить ни с какой из рек, где мы бывали раньше. Волга и Кама не в счет из-за водохранилищ, а северные реки, пусть и сопоставимые с Доном по ширине, имеют какой-то неуловимый, но специфический колорит, присущий, как теперь выяснилось, только им. А у Дона свой отличительный от других рек характер, знакомиться и узнавать который нам предстояло ближайшие три дня.

И главное отличие от нашей Волги — бесконечные повороты. Порой теплоход закладывал исключительно лихие виражи, практически разворачиваясь. И перед каждым таким крутым, абсолютно скрытым от наблюдателя виражом, «Ватутин» грозно и предупреждающе гудел, заявляя о своем приближении, приводя в восторг пассажиров и в трепет тех, кому он предназначался.

Изредка расходились с встречными грузовыми судами. Танкеры, балкеры, контейнеровозы проходили нечасто, но практически все без исключения, помимо своего непосредственного груза, имели на палубах по два-три автомобиля, в массе своей импортных марок. Не очень верилось, что это были авто команды, больше походило на определенный, сомневаюсь, что полностью легальный, вид бизнеса.

За весь сегодняшний день не встретили ни одного пассажирского судна. Хотя, если учесть, что в графике на Ростов идет лишь один теплоход раз в четыре дня, то с большой долей вероятности наш «Ватутин» единственный на данный момент пассажирский рейсовый теплоход на Дону.

Как характерный знак, подтверждающий извилистость Дона в этом своем течении, выступали те самые бронзовые казаки на башнях пятнадцатых ворот, которые все еще виднелись где-то позади теплохода, постепенно тая в вечерней мгле, пополняемой дымком от бессчетных костерков на берегах.

На сегодняшний ужин под очередную банку рыбных консервов окончательно закончились овощи, пополнить провизию в Волгодонске не получилось. Яблоки, как и волгоградская молочка, были съедены еще раньше. Оставались сухие завтраки, печенья, немного хлеба, несколько банок консервов и паштетов, а также кофе и чай в изобилии. Так что, помимо главного вопроса с обратными билетами, в Ростове-на-Дону предстояло решить и второй по значимости вопрос — восстановление стратегического запаса провизии. Описав остатки и выбрав жребием очередного мойщика посуды, мы снова поднялись на солнечную палубу.

Дон вечерний выглядел еще душевнее и, я бы даже сказал, роднее, что ли, чем Дон дневной. Настроение и состояние было просто сидеть на удобных бортовых креслах и смотреть на реку, берег, небо. Радист, по всей видимости, тоже пребывал в некоем сентиментальном настроении, отчего запустил по сети негромкую медленную музыку, идеально вписывающуюся в окружающий теплоход пейзаж.

Одна за другой на небе зажигались звезды. Ближе к девяти папа оставил нас на палубе, а сам отправился к помощнику капитана, они, оказывается, днем условились пересечься сегодняшним вечером. Отсутствовал он долго, мы уж порывались отправиться в каюту, но поймали себя на мысли, что ключи папа унес с собой. Значит, будем дожидаться на борту.

Папа вернулся улыбающийся, и по всему видно, что довольный. Накинулись на него с вопросами, а он лишь молча показал нам новые заветные билеты.

УРА!!! Новость первая и главная — назад мы возвращаемся на этом же теплоходе! Никаких тебе поездов, гостиниц или, того хуже, автобусов. Поездка оборачивалась практически полноценным восьмидневным круизом. За это можно было питаться консервами и все оставшиеся дни путешествия.

Но была и вторая новость, вообще сногсшибательная — мы переезжали с нижней палубы. Сегодняшняя ночь последняя, завтра мы перебираемся на палубу выше, наши новые места обитания — каюты класса 1Б под номерами 38 и 50. Вот так чудеса. Спрашивать, во сколько нам это вышло, никто не стал, чтобы не омрачать волшебство момента, а уж про ресторан забыли напрочь при таком-то размене.

Ночь уже попросила вечер уступить ей место, когда мы, снедаемые предположениями, какие будут наши новые каюты, отправились на боковую. Все сборы решили оставить на утро, скорее спать.

Завтра Ростов!

Что еще важнее — завтра переезд!!! 

Но бесконечные лотки и тут снова стали нас преследовать, причем за соседними столиками продавались и семечки, и телевизоры. Пугающий и основательно надоевший повсеместный рынок вынудил нас опять свернуть в какой-то проулок, заведший нас через несколько шагов в самые что ни на есть трущобы. Казалось, только что были в цивилизации, десять шагов — мы в отечественном аналоге фавел: раздолбанная, в рытвинах и ямах дорога, мусор на тротуарах, какой-то странный запах, далеко не от готовящегося обеда, разбитые покосившиеся хибары, абсолютно криминальной внешности хмыри, торчащие около одной из них. В довершение всего навстречу нам неспешно шел конный милицейский патруль, причем стражи порядка придерживали лошадей у окон домов и со своей высоты всматривались в замызганные окна.

У милиционеров мы и спросили, как нам быстренько выбраться отсюда. Безмолвствуя, в едином порыве быстрым шагом мы последовали в указанном нам направлении и вскоре очутились на вполне приличной улице. Поистине, Ростов — город контрастов.

Прокладывая маршрут, с новой улицы решили пока не сворачивать. В первичных планах значился продуктовый магазин, где нам требовались консервы, хлеб, молочка и печенья, и какой-никакой базар для восполнения запаса овощей и фруктов. Киоск периодической печати отошел на второй план, хотя карта города по-прежнему была актуальной — после обеда-то все равно надо было идти в город.

Так или иначе принятый план претворялся в жизнь. Первым был обнаружен магазин, полностью решивший проблему с консервами, далее нашелся и овощной ларек, отоваривший нас соответствующим набором, наконец, был обнаружен и киоск «Союзпечати» с требующейся туристической картой Ростова. Здесь, правда, возникла заминка — киоскерша категорически не могла найти сдачу с предъявленных пятидесяти рублей за двухрублевую карту. Спустя какое-то совсем невообразимое время она буквально копейками отсчитала нам полагающееся количество монет, отчего вес полученных денег превышал все мыслимые пределы, и родители не нашли ничего лучшего, чем потратить полученную сдачу на… пиво. Я, собственно, был не против, даже предложил свои услуги грузчика, дабы донести дорогой пакет до теплохода, возражения же сестры, которой данный напиток в силу возраста был противопоказан, были компенсированы двумя порциями мороженого. Электорат данным решением был вполне удовлетворен.

Доверху нагруженные сумками с продуктовым набором на обратную дорогу, вооруженные картой города и желанием поскорее избавиться от вынужденного багажа, мы вернулись на теплоход, благо от пристани, как выяснилось, мы далеко не ушли. Каюты нам еще не подготовили, так что пакет с покупками дополнил и так внушительную гору нашего багажа, и мы снова выдвинулись в город. Теперь исключительно на познавательную и исследовательскую экскурсию.

И первым делом наше внимание привлек железнодорожный мост, немного южнее причалов перекинутый через Дон. В первую очередь — своей нестандартной конструкцией. Такой мост мы видели впервые: средний пролет не раздвигался, как в Ленинграде, а поднимался на подъемниках над фарватером, давая возможность пройти по Дону. Честно говоря, чисто механически я и ленинградские механизмы себе не представлял, а здешний и вовсе казался каким-то непостижимым фантастическим изобретением, чем-то из области стимпанка. В воображении при запуске механизма все окутывалось плотным паром, нещадно дребезжало, дрожало и жутко скрипело. Безумно хотелось увидеть действие механизма вживую, но и тратить время на ожидание было жалко.

Теперь мы поднимались в город по другой улице. Держа в памяти злополучную рыночную зону, мы всячески старались ее миновать. И план сработал — каким-то чудесным путем (не иначе, карта помогла) спустя некоторое время мы выбрались на Большую Садовую улицу, больше смахивающую на Большой Садовый проспект. Она (он) и стал нашим спонтанным экскурсионным маршрутом.

Здесь Ростов совсем не походил на тот, что нам довелось увидеть часом-двумя ранее. Про тот Ростов хотелось поскорее забыть, и Большая Садовая полностью реализовывала это желание. Множество разных магазинов, большие старинные здания, одним словом, цивилизация утвердили-таки представление о городе на Дону, как о большом и современном городе-миллионнике. Еще больше нам понравилась эта улица, когда мы заприметили небольшое уютное кафе, так и просившее задержаться в нем на обед. Как говорится, почему бы и нет?

Солнечный августовский день продолжился прекрасным горячим обедом. Гвоздем меню оказались местные сосиски, поистине королевские на вкус. Признаюсь, такие вкусные сосиски я ел только в Ленинграде, коими нас угощали родственники. Здешние были прямиком из тех лет, сделанные по советским рецептам.

После вкусного обеда и прогулка заиграла новыми красками. Обретя новые силы, мы добрались по Большой Садовой до мемориала Воинам-освободителям, высокую стелу которого родители заприметили еще с борта «Ватутина». Побродив по здешнему парку, мы решили закруглить первый этап знакомства с городом и начать потихоньку возвращаться к причалам.

Помня о том, что с центральных улиц лучше не сворачивать, для обратной дороги мы выбрали обозначенный на карте как вполне приличный бульвар Пушкинскую улицу. И не минуты не пожалели, улица действительно радовала и создавала самое правильное для восприятия Ростова впечатление. Самое яркое из которых — настоящие кипарисы. Боже! Они напомнили черноморское побережье — как давно это было, оказывается, с нами!? Настоящие кипарисы, самый колорит южных широт! За одно только это можно было простить Ростову его неприглядные районы, в коих мы случайно оказались.

Пушкинская невольно воскресила добрые воспоминания о юге и пережитых там приключениях. И действительно мы поймали себя на мысли, что, собственно, и до Черного моря здесь совсем недалеко. Вот бы доплыть туда на теплоходе!

С другой стороны, это воспоминания совсем из другой вселенной: Сухуми и Гагры сегодня разрушены не укладывающейся в голове гражданской войной, и, вообще, это теперь другая страна (бессмыслица какая-то), Батуми, настолько живой в памяти, далекая заграница. Все перевернулось с ног на голову за последние пять лет, остается радоваться той удивительной удаче, что в свое время позволила погостить в тех прекрасных местах и запомнить их такими яркими и счастливыми.

Пушкинская уперлась в Ворошиловский проспект. Время подкатывало к двум часам дня, и мы решили возвращаться на теплоход. Впечатлений от знакомства с Ростовом уже хватало с лихвой, солнце жарило все сильнее. Наши мысли все чаще устремлялись к местному пляжу, к тому же Дон оставался рекой, где мы еще не плавали.

Единогласным решением вторую половину дня мы решили провести на берегу Дона, купаясь и загорая. 

Как и многое в Ростове, местный пляж тоже оказался обманчивым на первый взгляд. Собственно, претензии скорее не к самому пляжу, песочек радовал и ласкал, а сколько к Дону — он оказался неожиданно мелководным. Чтобы попытаться поплыть, приходилось уйти от берега на несколько десятков метров. После первого захода стало понятно, почему это ограждающие буйки развешаны так далеко: сначала это удивило, мол какая широкая плавательная зона, но потом настигло разочарование — до них почти что можно было дойти пешком. Стихийно сложилось утверждение, которым можно было бы хвастаться перед родственниками и друзьями: «В девяносто третьем я стоял посреди Дона, и волны сей реки разбивались о мой богатырский торс!». Действительность была абсолютно таковой, глубоким, видимо, был лишь фарватер, проходящий здесь вдоль правого берега, а левый — сплошное песчаное мелководье.

Но тем не менее спастись от жары получилось. Наверно, это главная цель, для достижения которой ростовчане добирались на свой пляж. Пусть не плавая, в прямом смысле этого слова, но плескаясь и барахтаясь, тело освежалось и заряжалось бодростью и энергией.

В шесть вечера было принято решение собираться и потихоньку двигаться к теплоходу. Итак, к Волге, Свири и Каме, рекам, в чьих водах я искупался, добавился Дон. Так себе достижение, но все-таки факт есть факт.

Услугами катера решили не пользоваться, экстрима на сегодня было достаточно, отправились пешком по мосту, да к тому же солнце уже не палило, как днем. Вечер обещал быть оптимально теплым и комфортным, тело сохраняло бодрость и не отказалось бы еще от порции мороженого, так что мы решили сделать небольшой круг по городу, в итоге добрались до «Ватутина» только к восьми часам вечера.

Уже совершенно как свои прошли по трапу, помахали рукой вахтенным и под завистливые взгляды небольшой собравшейся толпы регистрирующихся на рейс отправились внутрь теплохода. Самое время до отправления заняться разборкой вещей, чем мы и не преминули заняться.

После активного длинного дня и водных процедур в ожидании отправления в обратный путь организм пребывал в каком-то волнительном возбужденном состоянии. Причем не у меня одного. Вместо ужина решили расположиться на палубе и устроить себе пивной вечер: в сегодняшних ростовских закупках «приподняли» с десяток разных марок входящего в последнее время в моду баночного импортного пива. Расположившись за привычным столиком на корме средней палубы, начали дегустацию. Разместившийся по соседству дядя Миша одобрительно покряхтел и занялся своим любимым процессом. Дошло до того, что он угостил нас сушеной рыбой. Не отказались, и оказалось-то действительно весьма недурно. Особенно под пенное!

Время будто замерло. Или нам так хотелось. Момент складывался максимально романтичным и сентиментальным. Тело, расслабленное рекой и пивом, наслаждалось покоем в удобном кресле, «Мираж» негромко пел свои хиты из кормового динамика, сгустившийся над Ростовом вечер зажег уличные огни, добавляя некой нереальности окружающему пейзажу, «Ватутин» басил дизелем, томящемся в нетерпении, а на берегу собирались прохожие, готовящиеся проводить теплоход. И в этой идиллической картине на этом самом теплоходе, что вот-вот оттолкнется от берега и уйдет в плавание, мы! Все это происходит с нами и не во сне, а взаправду! Сказка!

Дядя Миша приподнялся и включил кормовой фонарь, ему надо было разглядеть очередную рыбу. Мы же, не в силах усидеть на местах, подошли к борту и, облокотившись о перила, стали дожидаться отправления. Минутная стрелка приняла вертикальное положение, динамик замолк только для того, чтобы секундой позже взорваться «Прощанием славянки». Отчаливаем!

На берегу оживились. Кто-то кому-то махал с места, кто-то пошел параллельно теплоходу, что-то крича тем, кто на борту, какая-то ребятня вприпрыжку понеслась дальше по пристани, стараясь обогнать судно. Мы же, молча и с самопроизвольными улыбками на лицах, смотрели на удаляющийся город и его жителей, провожающих нас домой.

Какая-то минута-другая, и вот уже лиц оставшихся не различить, уличные фонари из отдельных точек начинают складываться в нечеткие светлые пятна, и рябь на реке отражает их тысячами вспышек. Остался позади Ворошиловский мост, мы поравнялись с пароходами. Как они, вероятно, в этот момент завидовали «Генералу», как отчаянно они хотели вырваться из оков и снова, как и прежде, пуститься в плавание.

Пропыли мимо монумента воинам-освободителям. Я уж и забыл, что был там сегодня. Какой же длинный и насыщенный день получился! 

Но и машин, и самих горожан было по пальцам одной руки пересчитать. Константиновск выглядел аккуратненьким, но безлюдным городишкой. Вспомнилось про леща, что грустил в одиночестве в каюте. Невольно подумалось, что кофе не будет тем напитком, что подчеркнет весь вкусовой букет речного деликатеса, а посему надо бы не забыть найти напиток подходящий. И побольше, расходящийся день явно намекал на послеобеденный зной.

По очередной продольной улице мы повернули направо, продолжив свое праздное шатание по Константиновску. Все же надо признать, что в сопровождении гида подобная прогулка приобрела бы не только большую осмысленность, но и значительную информационную составляющую. Но гида не было, а был лещ, который ждал, и начинало казаться, что звал нас поскорее вернуться.

Наконец, дорога привела нас к улице, которая, безусловно, есть в каждом отечественном населенном пункте — улице Ленина. Будучи уверенными, что улица с таким названием обязательно будет одной из главных, возвращаться решили именно по ней. Нужные нам магазины тут наверняка встретятся.

Так и случилось. Встретился не только магазин, снабдивший нас запасом пива, достаточным не только составить компанию лещу, но и скрасить весь сегодняшний вечер, но и универмаг, в котором по какому-то абсолютному непостижимому стечению обстоятельств я купил себе спортивный костюм. Видимо, так звезды сошлись, что именно в этом костюме совпали все требующиеся и необходимые факторы: модель, размер, бренд и цена. По крайней мере, в Саратове за предложенную цену купить такой костюм было нереальным.

Вот тебе и Константиновск. Ничего не предвещало такой практичной покупки в этом совершенно провинциальном городке, ан вот пожалуйста, как оно вышло. Довольные и порядком нагулявшиеся все по той же улице Ленина, мы спустились прямиком к теплоходу. Аккурат к обеду. Который обещал стать праздничным, с большим и душистым лещом под холодное и радующее хорошим настроением пиво.

Вообще, как в дальнейшем показала практика речных круизов, именно в малых городах максимально велик шанс спонтанного приобретения практичной и удобной одежды, причем не только и не столько отпускной, сколько по большей части повседневной. Это я к тому, что надо быть все время готовым к такой возможности.

Как и вчера в Ростове, сегодняшняя стоянка в Константиновске тоже была достаточно длинной, отправляться должны были лишь в пять вечера. Обед же наш закончился ближе к двум. Довольным и чрезмерно расслабленным вкусным напитком идти снова в город было, прямо скажу, лень. Тем более на его улицах нас ждало послеобеденное солнце, греющее чересчур активно. Гораздо приятнее было оставаться здесь, на корме средней палубы «Генерала» в густой и прохладной тени навеса, продуваемой едва чувствуемыми поднимающимися от Дона потоками воздуха, да под ненавязчивую легкую музыку, деликатно льющуюся из большого бортового динамика. Сестра слетала за картами и ручкой с листком бумаги, я за второй порцией пенного — мы запустили большую партию в преферанс.

В такой компании, и в таком окружении, да за азартной игрой время пролетело незаметно. Наступил час отправления.

«Ватутин» неспешно отправился дальше в рейс, а наша игра все продолжалась. С палубы и уходить не хотелось, Дон за бортом был замечательно прекрасным, и, пока мы снова не вышли в водохранилище, хотелось впитывать его взглядом как можно дольше, чтобы прочнее сохранить в памяти. 

В таких вот рассуждениях и мечтах мы неожиданно уперлись в тупик. Начавшаяся было улица быстро сузилась до тропинки, которая теперь просто уткнулась в большой дом. Выбор дальнейшего направления движения, налево или направо, решился в пользу правого. И снова аккуратные домики, растительная экзотика, красочные заборчики. И через пару кварталов снова тупик. На этот раз дорогу нам преградил забор из сетки-рабицы.

Снова выбрали идти вправо. Забор оказался неожиданно длинным, в конце концов мы вышли на край холма, откуда открывался изумительный по красоте вид на реку. Но любование прекрасной картиной несколько смазывалось осознанием того факта, что если мы и дальше будем идти вдоль этого забора, то выйдем к берегу уже с другой стороны шлюза, что нас никак не устраивало. Но и перспектива возвращаться тоже не радовала, отчего мы продолжили идти вдоль забора, надеясь и молясь в душе, что он кончится.

Забор не кончился. Но зато в нем обнаружилась значительных размеров дыра, а за дырой хорошо натоптанная тропинка, что давало надежду рассчитывать, что данный маршрут хоть и не совсем законный, но нахоженный. Мы уверенно нырнули в дыру.

Настроение улучшилось, совсем скоро тропинка вывела нас на вполне приличную в прошлом аллею, ныне, правда, пребывающую несколько в заброшенном состоянии. Уже порядком высокие деревья, которым наверняка не один десяток лет, высаженные определенно по некой схеме, устремлялись вверх по обе стороны аллеи. Ориентируясь по большей части только на собственную интуицию, мы были в полной уверенности, что идем в нужном направлении.

По всему выходило, что мы очутились в некоем местном парке и рано или поздно дорожка, в которую превратилась ведущая нас тропинка, местами даже с остатками асфальта, должна вывести нас на какую-нибудь улицу, а там уж и до набережной недалеко.

Убедившие сами себя в правильности выбранного направления, мы продолжали шествие, но ровно до тех пор, пока не поравнялись с неким строением, по всем признакам напоминавшем пищеблок. Очень странно. В нашем представлении подобное заведение слабо сочетается с парковой инфраструктурой. Мало того, уже по заведенной здешней традиции дорожка уперлась в остатки некой скульптурной композиции и снова раздваивалась. В этом месте можно было окончательно констатировать, что мы понятия не имели, где находились и как отсюда выбираться. В некоторой растерянности мы остановились и стали размышлять. И как на зло, ни одного прохожего, на что мы только сейчас обратили внимание.

— И? — спросила мама.

— Думаю, — задумчиво протянул папа.

Мы с сестрой решили не усугублять положение своими возможно паническими комментариями и промолчали. Но все, что не делается, все к лучшему. Задержавшись на минуту и почти решив снова идти направо, в конце дороги, идущей налево, появилась фигура — какая-то женщина направлялась нам навстречу.

Одномоментно у всех вырвался выдох облегчения. Не утерпев дождаться наше спасение на месте, мы всей толпой пошли навстречу фигуре.

— Здравия желаем, хозяйка! — с максимальной дружелюбностью обратился к местной жительнице папа.

— Здор̀ове!

– Слушайте, мы заблудились. Помогайте, пожалуйста! Скажите, где мы сейчас находимся?

Вопрос, правда, папа задал на мой взгляд совершенно не логичный. На кой ляд нам знать, где мы находимся, если нам это совершенно не упростит понимание местоположения. Последовавший ответ в точности подтвердил мои соображения:

— Так то ж лагерь детский!

Осознав ошибку, папа задал следующий вопрос:

— А на пристань нам как выйти отсюда?

Может, дикция папу подвела, может, слух женщины, но ее ответ поверг нас в глубокий ступор:

— В Волгоград? Так это вам сюда! — и она указала рукой как раз в то направление, куда мы и хотели пойти.

Повисла пауза. Мы соображали, какой вывод нам надо сделать из подобного ответа. По-всякому выходило, что до Волгограда отсюда не меньше сотни километров, но селянка направила нас таким спокойным и ровным голосом, будто Волгоград за поворотом. Это как если бы у нас в Саратове на Кумысной поляне случайный встречный спросил бы у нас, как ему выйти в город, а мы бы как ни в чем не бывало ответили бы: «В Москву? Так это вам в ту сторону!».

Ну не в пространстве же мы переместились, честное слово! По правде говоря, мы с сестрой и не почувствовали подвоха и уже были рады, что обозначилось нужное направление, однако лица родителей, видимо, все же подсказали, что что-то не так с ее ответом, потому что спустя с полминуты безмолвия она переспросила:

— Или куда вам надо-то?

— Нам на пристань надо, — как-то с сомнением в голосе сказала мама.

— Ах, на пристань! — засмеялась нехорошим смехом тетка. — Тогда вам в ту сторону.

Она махнула рукой туда, откуда сама вышла и, смеясь, пошла дальше, оставив нас приходить в себя. Уже вдогонку ей крикнув слова благодарности, мы поспешили поскорее убраться из этого странного лагеря, из которого что до Волгограда, что до пристани одинаково естественно спросить дорогу. Дорога привела нас к калитке, миновав которую, мы действительно попали на улицу, что вывела нас к местному пляжу.

Где обнаружились и отдыхающие с нашего теплохода. Точнее только они и купались. Уточнив у них короткую дорогу к пристани, спустя еще несколько минут мы взошли на борт «Генерала». Немного перенервничавшие и нагулявшиеся, мы готовы были перевести дух и пообедать.

Наконец, полностью придя в себя и осознав, что до отправления было еще почти три часа, мы решились-таки на еще одну вылазку на берег. Теперь уже, чтобы искупаться. Облака хоть по-прежнему и заполняли небо, но создавали больше не прохладу, а духоту. Не иначе, дело к грозе, надо ловить момент.

Не мудрствуя лукаво, прошли на тот же пляж, с которого возвращались днем. Теперь здесь появились и местные отдыхающие. Здешняя глубина позволяла полноценно плавать, температуры воздуха и воды были практически одинаковыми, так что время пролетело практически незаметно, чередуя водные и воздушные процедуры. А дома ведь нас еще и арбуз ждет!

В шесть вечера, отдохнувшие и накупавшиеся вместе с отправлением в рейс, мы принялись за арбуз. Чудесная ягода, прекрасная стоянка, превосходная погода! Дождь так и не начался, позволяя весь вечер снова провести на палубе.

Дон — ты чудо! 

Воскресное утро, а с ним и малолюдность улиц закончились уже давно, часы сообщали что вот-вот наступит полдень. Волгоградцев становилось все больше, но обычной для буднего дня суеты и беготни не было — сравнявшись с местными по темпу и ритму перемещения, мы ничем не выделялись из потока местных жителей.

В попавшемся по пути кафе угостились кофе с пирожными, в уже знакомой булочной набрали свежайшего хлеба и еще каких-то плюшек, тут же вспомнили и про расположенный недалеко киоск с фирменным мороженым — и вот уже по стаканчику в руках у каждого.

К часу дня, наполненные впечатлениями и покупками, мы вернулись на борт «Генерала» и приготовились к отправлению. Отчаливали весьма громко и торжественно под песню «День Победы». Для туристов, по крайней мере речных, вероятно, все, что связано с Волгоградом, так или иначе пересекается с темой Великой Отечественной войны. Вот и сейчас, сразу по завершении песни, по бортовому радио включилась какая-то театрализованная постановка, большей частью сотканная из архивных записей, объявлений дикторов военных лет и самых разных звуков войны: от стрельбы и залпов орудий до звуков падающих бомб и взрывов.

Постепенно, по мере развития радийного спектакля к моменту своей кульминации, наш теплоход вышел на траверз монумента «Родина-мать зовет!» и развернулся носом к берегу. Настало время традиционной, оказывается, для круизной отрасли очень сентиментальной и трогательной церемонии прощания с защитниками Сталинграда. Теплоход замер, радио выключилось и в установившейся тишине теплоход дал протяжный гудок. Десятки гвоздик полетели с палуб в Волгу (родители тоже купили несколько штук, и теперь стало понятно, для чего).

После выдержанной минуты молчания «Ватутин» встал на прежний курс и поспешил в направлении шлюза Волжской ГЭС. Я обратил внимание, что столько пассажиров, сколько сейчас стояло на всех палубах, я в этом рейсе не видел ни разу. Видимо, на эту церемонию вышли если не все, то подавляющее большинство туристов.

Плотину было решено дождаться на палубе, единственное, с носа мы переместились на корму, сосредоточив свое внимание на остающемся позади городе. Поразительно, как изменилось, по крайней мере мое, представление о Волгограде только в течение этой недели. Пять дней назад, когда мы подходили к нему, идя на юг, это был просто один из волжских городов, доселе не посещаемый. Теперь же, после Панорамы, Мамаева кургана и вот этой последней прощальной церемонии, это совсем другой город — настоящий город-Герой, именно что с большой буквы. Я бы даже назвал его — город-Подвиг.

Так мы и простояли на корме, пока нижние ворота шлюзов не затворились плотно-плотно. Неистово бурлящие потоки воды быстро наполнили ванну шлюза, и несколькими минутами позже «Генерал» осторожно, как бы оглядываясь, вышел на просторы Волгоградского водохранилища.

Вот они привычные размеры реки. Вот они мощь и размах. Что ни говорите, с такой Волгой не потягается ни одна наша река. Канал — сущий ручеек по сравнению с этим масштабом.

Вместе с разливом пришел ветер. Причем сразу какой-то глубоко осенний, пробирающий до костей, мигом сдувший со двора теплый август и нагнавший неуютный ноябрь. Даже на корме стало находиться холодно, не говоря уж про нос и боковые палубы. Традиционная прогулка по палубам в этот день отменилась, уж больно не комфортно было вне помещений.

Сборку вещей оставили на завтра, чтобы не усугублять осознание близящегося финиша путешествия. Остаток дня решили провести в салонах, где смогли бы разместиться за какой-нибудь объединяющей игрой.

Так наступил и вечер, а за ним и время отправляться на боковую. Что же, завтра к обеду будем дома, как бы это не было грустно. 

«Ватутин» буквально крался вдоль борта «Федина». Вот каюта на его главной палубе номер 238, а прямо над ней номер 356 — наши жилища большого тура 1989 года. А чуть дальше по этому же борту каюты 362 и 364 — эти уже из круиза 1990 года. Сердце бешено колотилось в груди от скорости пролетающих перед глазами картинок из тех путешествий.

Бывает же такое, настоящая временная петля: один причал в городе пришвартовал к себе два теплохода, плотно переплетенных с нашими судьбами знаковыми путешествиями разных лет. И простившись сейчас с «Генералом», нам предстояло пройти через главный холл «Федина», с которым связана целая гора воспоминаний.

Полетели выброски, за ними вахтенные «Константина» бодрыми движениями вытянули наши швартовы и зафиксировали их на кнехтах. Три минуты и теплоходы слились в прочнейшей сцепке. Защелкали затворы на калитках, лязгнул металлический трап, устанавливаемый между бортами.

Десять часов утра. Короткая последовательность выверенных и четких движений, и все готово к высадке-посадке пассажиров. Что, уже пора выходить?!

Решили не спешить. Дождались, пока выйдет основная партия туристов, потом уже пошли сами.

Спасибо, «Генерал Н. Ф. Ватутин»! Все было классно!

Попрощались с администрацией, быстрым шагом проследовали в холл четырехпалубного и вышли на саратовский берег.

В горле щекотало, а глаза наполнились чем-то мокрым. Вероятно, каждый из нас хотел оглянуться, чтобы еще раз взглянуть на теплоход, но никто не стал этого делать.

В половине двенадцатого уже были дома и потихоньку начинали возвращаться к обычной жизни. «Генерал Н. Ф. Ватутин» закруглялся со стоянкой в Саратове и уже собирался отправляться дальше. Сегодня в пять вечера у него еще зеленая стоянка в Усовке. Эпидемиологическая обстановка на Волге нормальная, так что ничего не помешает его пассажирам освежиться в реке и погреться на солнышке. К тому же ветер стих, и прочно обосновавшееся на небе солнце восстанавливало утраченное было летнее тепло.

Может быть, там даже и рыба сушеная найдется — вот будет праздник у дяди Миши.

Сентябрь начался через неделю, а с ним и второй курс физического факультета занял все мое время. Я ставил себе амбициозную цель — постараться вытащить математический анализ и выйти на отличную успеваемость. И все предпосылки для этого однозначно были. 

На средней и верхней палубах разместили двухместные одно- и двуярусные каюты, еще немного четырехместных, а также каюты «люкс» и «полулюкс». Для пущей комфортности часть кают снабдили умывальниками с холодной и горячей водой, а «люксы» с «полулюксами» оснастили полноценными санузлами. Общую пассажировместимость удалось довести до трехсот пятидесяти человек, а в рейсах, ограниченных одним днем и не предполагавших ночевку, допускалась перевозка сразу аж целой тысячи человек.

В носу главной палубы отлично разместился большой ресторан, рассчитанный на сто мест. Рядом компактно расположили бакалейный буфет. Если ресторан работал только во время завтрака, обеда и ужина, то буфет был открыт в течение всего дня. В главном холле разместились пункт регистрации пассажиров и сувенирный киоск.

Не забыли и про досуг пассажиров, особенно путешествующих на большие расстояния. На средней палубе расположили два салона — читальный (компактный, тихий и камерный с большими смотровыми окнами по курсу движения судна) в носовой части палубы и музыкальный или танцевальный салон с баром на двадцать человек в корме.

Наконец, на самом верхнем уровне жилую зону оставили под каюты классов «люкс» и «полулюкс», а также каюты старших чинов экипажа, нос палубы украсили панорамным остеклением и отвели под еще один ресторан, чуть меньший по размерам, рассчитанный на семьдесят посетителей, а на корме нашли место под кинозал.

На вершине всей надстройки была установлена рулевая рубка с обязательным для всякого судна капитанским мостиком.

В итоге на рубеже 1951 и 1952 годов бюро выдало проект на теплоход, невиданных ранее размеров и возможностей. Но самое главное, он должен был стать эталонным с точки зрения красоты, дизайна, внутренней отделки помещений и кают и комфорта для пассажиров. Проект получил реестровый шифр — 588.

Теперь дело было за строительством.

P. S. Проект речного грузопассажирского теплохода 588 (тип «Родина») был разработан в начале пятидесятых годов двадцатого века ЦТКБ Миречфлота СССР и заводом ГДР. Компоновка помещений и отсеков кардинально отличалась рациональностью планировок и повышенной комфортабельностью жилых помещений относительно имеющегося в то время пассажирского речного флота. В частности, дизайн теплоходов проекта 588 перенес на воду характерные плавные линии, бывшие модными в те годы в автомобилестроении, отчего он стал настоящим символом эстетики 1950-60 годов.

Теплоход создавался в первую очередь именно для дальних переходов на речных скорых пассажирских линиях. Образованный системой плотин и водохранилищ Волго-Камский бассейн в разы повышал пропускную способность рек, возможности транспортировки грузов и пассажиров кратно возрастали. Теперь требовался флот, в полной мере реализующий эти возможности и подходящий под новые условия: у имеющихся пароходов возникло большое число конструктивных ограничений, не позволяющих им в полной мере преодолевать просторы водохранилищ. Хорошие судоходные качества проекта 588 позволяли теплоходам ходить не только по водохранилищам и крупным озерам, но и выходить в плавание в прибрежные морские районы Финского залива Балтийского моря, Енисейского залива Карского моря и Таганрогского залива Азовского моря.

Трехпалубные теплоходы проекта 588 строились на верфи ГДР с 1953 по 1961 годы. Всего было построено сорок девять судов, что стало самой многочисленной серией речных пассажирских судов в СССР. Плюс к этому можно добавить еще четырнадцать теплоходов, построенных по практически идентичному проекту 26-37 с 1957 по 1962 годы на верфи в Чехословакии. 

Таким образом, в 1957 году проект 588 «Родина» разделился на серию I типа «В. Чкалов» и серию II типа «Космонавт Гагарин». Внешне отличия между сериями проявились в измененных формах кормовой части, в некоторых элементах надстройки, расположении трапов и планировке внутренних помещений (было принято решение еще больше повысить комфортабельность пассажиров, увеличив площадь кают, что привело к уменьшению изначальной пассажировместимости).

Тем временем первые два теплохода «В. Чкалов» и «А. Матросов» уже переправлялись в СССР: после приемки на верфи они своим ходом прошли сначала по Балтийскому морю, затем по Северному, а после обогнули весь Скандинавский полуостров и, захватив Белое море, пришли в Архангельск. Можно констатировать, что пионерами проекта 588, речными трехпалубными теплоходами был осуществлен абсолютно невероятный по масштабу переход!

Дальше высшее руководство страны решило направить их в Енисей, причем из Архангельска только что принятые теплоходы также шли своим ходом, пусть и в составе каравана вместе с другими речными судами, по Северному морскому пути. Это вообще отдельная история, сродни настоящему подвигу речников.

Так или иначе, сибирский регион получил первые два самых новейших теплохода. Как потом выяснилось, ими же и ограничились — остальные борта предназначались западной части СССР. Но и их перегон сопровождался достаточными сложностями. Дело в том, что окончательно Волго-Балтийский путь был запущен только в 1965 году (когда строительство теплоходов данного проекта было уже завершено), а до этого суда, которые шли на Волгу, Каму и Дон, сперва также доходили до Архангельска, откуда сначала по Северной Двине, затем по Сухоне через систему Северо-Двинского канала попадали в Шексну, по которой доходили до Рыбинского водохранилища. И только отсюда им были доступны все южные акватории!

Подобный перегон достаточно больших судов через мелководные северные реки и старинные, совершенно не приспособленные для кораблей таких размеров шлюзы (с деревянными стенками и воротами, открывающимися вручную) был тем еще испытанием. Одно только то, что с теплоходов приходилось снимать фальшборта, привальные брусья, рулевые рубки и трубы, максимально высвобождать их от нагрузки, чтобы уменьшить осадку и протиснуться по мелкому руслу Сухоны, сегодня представляется чем-то из области нереального. Бывали случаи, когда теплоходы заклинивали между стенок шлюзов, цепляли мели и вовсе выходили на берег на излучинах.

И такой путь суда проделывали не по одиночке. Караваны кораблей добирались до Череповца, где им возвращали все снятое оборудование, и уже в собранном виде они шли дальше по красавице Волге.

Тридцать четыре из сорока девяти теплоходов пришли работать на Волгу. В начале 60-х этот внушительный по любым меркам флот стал главным ядром волжского пассажирского и круизного флота, вызывая любовь и уважение речников и приводя в полный восторг туристов и пассажиров!

Подход теплоходов проекта 588 к причалам любого города становился целым событием. Жители приходили смотреть на них, как на настоящую экскурсию. Формами и грацией они значительно превосходили бороздившие тогда наши реки пароходы, не говоря уже про комфортабельность и богатство отделки.

Практически под занавес контрактных сроков в декабре 1960 года сошел со стапелей германской верфи и теплоход проекта 588 серии II «Генерал Н. Ф. Ватутин». Названный в честь Героя Советского Союза генерала армии Николая Федоровича Ватутина, в группе с другими своими собратьями он прошел уже освоенный перегонный путь по реке Сухоне и поступил на транспортную линию Москва — Ростов-на-Дону — Москва.

P. S. Теплоход «Генерал Н. Ф. Ватутин» проекта 588 — серийный номер 140, дата постройки — декабрь 1960. Двадцать девятый теплоход второй серии и сороковой во всей линейке проекта.

Вся серия в полном составе из сорока девяти судов выпускалась на судоверфи VEB Mathias-Thesen-Werft Wismar в Германской Демократической Республике в городе Висмар (реестровая маркировка верфи — BiFa Typ A, Binnenfahrgastschiff — речной пассажирский теплоход типа A) с 1953 по 1961 годы.

Первый теплоход серии, получивший имя «В. Чкалов», был спущен на воду в 1953 году и передан в СССР 30 марта 1954 года.