В июне начало круизного сезона вновь было отложено, по крайней мере та замена, которую предложили мне, снова сорвалась. И так же, как и в апреле, я по-прежнему остался верен оператору и согласился с его новым предложением — пойти в круиз с хорошим дисконтом теперь уже в июле и бонусом получить выгоднейшую скидку на будущий осенний круиз, если в таковой соберусь. Как потом выяснилось, это оказалось очень мудрым выбором.

По условиям достигнутой сделки трехдневный майский круиз с чисто символической доплатой заменялся на пятидневный июльский. Отправляться мы должны были на красавце «Георгии Жукове» по маршруту Москва — Ярославль — Кострома — Углич — Москва. Правда, в окончательной версии расписания случились вынужденные перестановки: Ярославль заменился на Калязин, а вместо Углича был предложен Мышкин. Пускай так, зато сам факт круиза подтверждался.

Наконец наступило 12 июля 2020 года. Со всевозможными мерами предосторожности, в масках, в одноразовых перчатках и с антисептиками в карманах, мы прибыли на Северный речной вокзал, прошли ставший к тому моменту рутиной ежедневный замер температуры тела, заполнили всевозможные анкеты и погрузились на борт.

И несмотря ни на какие сложности и объективные препятствия, наш круиз таки состоялся. Такие нужные после предыдущих нервных месяцев потрясений и тревог, наполняющие позитивом эмоции и впечатления были получены. Зарядившиеся, взбодрившиеся и, что главное, незаболевшие, спустя неделю мы уже вернулись домой

В мае 24-го, спустя четыре года, «Антон Чехов» подарил нам вторую возможность пройти коротким пятидневным круизом по древним и красивейшим волжским городам. И если в первый раз я еще и понятия не имел, что займусь турагентским бизнесом, зачем-то начну придумывать названия круизным маршрутам и писать о них многостраничные отзывы, то сегодня приглашаю всех читателей ненадолго окунуться в мир речных путешествий и пройти вместе со мной пятидневным маршрутом «По кольцу по Золотому». 

Спустя несколько часов, в начале одиннадцатого утра, поезд прикатил нас с Ириной на Павелецкий вокзал столицы. Утро так и не распогодилось, разве что сплошная серость теперь разбавлялась редкими белесыми облачками, несущимися куда-то по своим делам. Умные часы показывали +3 градуса, по ощущениям было и того меньше.

Наш план на ближайшее время был предельно четок и прост — вкусно и плотно пообедать и к трем часам дня по зеленой ветке метро прибыть на Северный речной вокзал, откуда в половине шестого вечера мы отправлялись на новом для нас теплоходе «Антон Чехов» в пятидневный круиз по городам Золотого кольца. Нас ждали Углич, Ярославль и Кострома. Пусть маршрут и знакомый, но после долгой зимы уже не терпелось очутиться на борту лайнера и отправиться хоть куда, лишь бы поскорее погрузиться в атмосферу речного путешествия.

С пунктом первым отлично справился хорошо зарекомендовавший себя грузинский ресторанчик на минус третьем ярусе комплекса у Павелецкого вокзала. Гостим мы тут уже не впервые, гарантированно наслаждаясь вкусами и запахами кавказской кухни: хачапури по-аджарски, салат «Цезаридзе с креветками», хинкали, выбор которых из предлагаемого разнообразия то еще испытание, грузинский пури в комплекте с контрастными соусами, немного фирменной чачи для создания настроения начинающегося отпуска и, конечно же, небольшой кувшинчик колоритного чая. В этот раз таким стал чай по-имеретински с кизилом и земляникой. Ирина даже взяла себе еще небольшой десерт — заманчивое и соблазнительное сочетание шоколада и мороженого.

Подобный завтрак, плавно превращающийся в обед, стал после железнодорожного трансфера закономерным продолжением процесса плавного переключения мозга с заряженности на борьбу со стрессом рабочих будней на состояние неги и расслабленности формата речного круиза. Теперь можно было и выдвигаться к причалам.

На станции «Речной вокзал» пришлось достать из чемоданов свитера и теплые шапки: температура опустилась еще на один градус, а серое небо того и гляди могло треснуть и осыпаться на землю не то дождиком, не то и снежком. Однако данное обстоятельство никак не могло испортить настроение: образ уютной теплой каюты теплохода, ждущего нас в каких-то двадцати минутах пешего хода, позволял вообще забыть про погоду и сосредоточиться лишь на нетерпеливом сладостном ожидании.

Сумерки парка, тоннель под Ленинградским шоссе и знаковая композиция девушки с яхтой быстро остались позади. Подгоняемые интригой интерьеров «Антона Чехова», мы спешили к причалам, но у здания Северного речного вокзала пришлось немного задержаться — очень уж необычные здесь были инсталляции, подготовленные, видимо, к только что отгремевшему Дню Победы. Пришлось даже устроить спонтанную фотосессию — пройти, не сфотографировавшись под кроной белоснежной сирени, украшенной бантами из георгиевской ленты, было невозможно.

Нумерация причалов, если спускаться к пристани от вокзала, идет справа налево. Нам надо было двигаться к тринадцатому причалу, почти в самый конец причальной стенки, где, согласно расписанию, нас должен был ожидать «Чехов». Действительно, некая группа теплоходов, словно мерзнущих, отчего прижавшихся друг к другу, плотной кучкой виднелась вдали пристани, к ним мы и направились.

На «Чехове» нам бывать еще не случалось, даже с экскурсионным агентским осмотром. Теплоходов такого проекта на наших реках всего два, и их маршруты в основном сосредоточены в акваториях Верхней Волги и на линии Москва — Санкт-Петербург. Единственный собрат «Антона Чехова» — теплоход «Лев Толстой». В анонсах этой пары теплоходов одной из главных конструктивных особенностей выступает крытый бассейн на борту, и, как турагенту, мне было весьма любопытно увидеть и оценить всю функциональность данного решения.

«Чехов» стоял первым у причала, вторым бортом к нему был пришвартован «Максим Литвинов». Парочка хоть и расположилась у 13-го причала, но была даже не самой последней. За ней разместился «Илья Репин», еще один выпускник австрийских верфей. Судя по скоплению разношерстного люда рядом с ним, там тоже шла регистрация пассажиров.

Пульс участился по мере приближения к трапу. Конечно, такого трепета, как раньше, уже не бывает, вероятно, сказывается более частая круизная практика, но ожидание первого взгляда, первого знакомства с новым теплоходом всегда волнительно.

Часы показали 13:31, когда дежурный матрос помог нам взойти на трап и предупредительно открыл дверь. Небольшой порожек, шаг… и вся планета осталась где-то в другой реальности. Мы оказались внутри.

***

Этим же самым днем, 12 мая 2024 года, почти в тысяче километров от столицы, в небольшом удмуртском городке Можге, в одном из многоэтажных домов по улице Родниковой, с самого утра царил невообразимый переполох — Митька Кашин основательно собирался в первую в своей жизни командировку.

Точнее, в командировку по рабочим делам в Кострому ехала его мама, но Митька упросил ее взять его с собой. Тем паче что в Костроме жила мамина дальняя родственница, которая согласилась приютить путешественников на пару-тройку дней. Для Митьки же критически важным фактором отправиться вместе с мамой стал именно город назначения — Кострома.

Уже год прошел с того момента, как Митька впервые увидел большой пассажирский теплоход. Прошлой весной, когда Митька гостил у деда в деревне и ходил на рыбалку на Вятку, мимо мальчишки величаво проплыл красавец «Некрасов». Митька пришел в полный восторг и с тех пор просто «заболел» теплоходами. Он потратил многие часы, сидя в интернете в поиске всевозможной информации о речных лайнерах, их различиях и маршрутах, по которым ходят круизные суда. Параллельно пришлось углубиться и в географию, без нее никак нельзя было разобраться в хитросплетениях судоходных рек. Зато теперь он без труда мог на память рассказать, мимо каких больших городов пройдет корабль, следуя, например, из Москвы в Пермь.

Прознав, что мама едет в Кострому, Митька сразу смекнул, что в этом городе шанс еще раз встретить речной теплоход практически гарантирован. Причем, многие суда в Костроме еще и останавливались, стало быть, можно было не просто увидеть проплывающий мимо теплоход, а даже подойти и разглядеть его поближе, а если уж совсем повезет, то и дотронуться до него.

— А может быть, и в рубку капитанскую попаду! — подумал Митька и аж зажмурился от смелости пришедшей в голову идеи.

Где то место, куда мама ехала в командировку, где тот дом, в котором им предстояло провести две ночи, как далеко от этих мест до Волги — такие мысли в Митькину голову не приходили. Он почему-то был уверен, что в Костроме все близко и ему уж точно удастся убедить маму попасть с ним к причалам.

В поездку Митька собрался со всей тщательностью, часть вещей пришлось даже выгрузить. Вышел даже небольшой скандал по поводу бинокля, пускай отчасти и игрушечного, но Митька настоял, чтобы этот атрибут путешественника обязательно остался в багаже: шагающим вдоль причалов он видел себя исключительно с биноклем на шее.

Наконец папа привез их на вокзал, и ровно в 13:31 поезд робко дернулся и, ускоряясь, покатил Митьку навстречу мечте.  

Признаюсь, бассейн производил достаточно необычное впечатление: для того чтобы поплавать, он был все-таки мал, а вот чтобы освежиться жарким летним днем, возможно, самое то. Но так как в этот момент за окном было немногим больше нуля и сидели мы за уютным прозрачным столиком бара в теплых осенних куртках, то представлять себя в бассейне было совершенно нереально, отчего этот конструктивный элемент теплохода воспринимался скорее как оригинальное интерьерное решение, но никак не место проведения досуга.

Как выяснилось позже, в какие-то дни бассейн работал в течение всего дня, в какие-то — по определенным часам, режим работы указывался в ежедневной листовке, которую традиционно распространяли по вечерам по каждой каюте. В дневные часы тут могли проходить детские активные программы, а для взрослой аудитории — занятия с инструктором по аквааэробике.

С кормы шлюпочной палубы мы выбрались на солнечную. Часть палубы занимал большой конференц-зал, а на открытой площадке, затянутой специальным покрытием, разместились лежаки и кресла со столиками. Прекрасное место для принятия солнечных ванн знойными днями и наслаждения открывающимися непередаваемой красоты видами теплыми тихими вечерами. Скоро-скоро нам самим предстоит в этом убедиться.

Разве что дело за погодой, не мешало бы прибавить хотя бы с десяток градусов. Взгляд невольно устремился в серое, не по-весеннему тяжелое небо, скользнул вниз, отметив вдалеке мрачные зубья небоскребов Москва-Сити, пробежался по рябой и дрожащей, будто от холода, поверхности Химкинского водохранилища и уперся в одиноко стоящего у 16-го причала «Илью Репина».

На солнечной палубе осмотр «Чехова» был завершен. До отправления оставалось еще достаточно времени, и мы решили потратить его на прогулку по скверу Северного речного вокзала. Когда еще выпадет шанс вот так, без спешки и налегке, пройтись по его чистым и ухоженным дорожкам. Тем более что в этой части парка мы до сегодняшнего дня и вовсе еще никогда не хаживали.

Вернулись мы минут за сорок до отправления. За время нашего отсутствия сменился сосед у нашего теплохода — на месте «Максима Литвинова» вторым бортом к «Чехову» стоял… «Сергей Дягилев». Вероятно, пришел он недавно: на причал выходили пассажиры с чемоданами, у трапа мажорной мелодией их провожал знакомый нам по прошлогоднему осеннему круизу саксофонист, и тут же рядом на причале, спрятавшись под капюшоном и с кем-то разговаривая по телефону, прохаживался Юрий Михайлович, колоритный капитан «Дягилева».

Улучив паузу в рядах выходящих, мы проскользнули на борт. Ирина ушла внутрь, а я решил задержаться на борту. В голову невольно пришла мысль о некой символичности сложившегося момента.

Чуть более полугода назад, почти в самом конце навигации, заканчивалось наше очередное с Ириной речное путешествие. Тогда мы на «Сергее Дягилеве» поднялись маршрутом «По малым городам» по Волге из Нижнего Новгорода в Москву и в начале октября прибыли на четырнадцатый причал столичного Северного речного вокзала. Как сейчас помню, выдался шикарный, солнечный, не по-октябрьски теплый день, мы поприветствовали «Лавриненкова», пришвартованного у края причальной стенки там, где сейчас стоял «Илья Репин», плавно прошли вдоль его борта и подрулили к берегу сразу перед ним. Расположившись на борту средней палубы, мы наблюдали за швартовкой с нескрываемой грустью в глазах и нежеланием признавать, что скоротечный отпуск так быстро закончился.

Тук. Теплоход легонько коснулся пристани, вздрогнул и тут же замер, крепко притянутый к причалу толстыми, лоснящимися на солнце канатами. Матросы зафиксировали трап, и отдохнувшие круизеры под аккомпанемент пронзительных звуков саксофона не спеша потянулись на берег. И точно так же на берегу тогда провожал всех Юрий Михайлович, благодарил за составленную компанию и желал доброго пути.

И вот сегодня удивительный, невидимый, но реально осязаемый каким-то шестым чувством временной круг замкнулся. Я стоял на палубе «Чехова» ровно напротив того самого места «Дягилева», где был полгода назад. Просто удивительно, насколько любопытнейшие сюжеты иногда подбрасывает реальность. Про цикличность ее развития слышали многие, но случающиеся порой события железобетонными доводами доказывают данное утверждение.

«Пост принял! — протянув руку и коснувшись поручня стоящего рядом “Дягилева”, мысленно отрапортовал я сам себе и тут же уже вслух ответил: — Пост сдал!»

Тем временем по мере приближения минуты отправления активность в акватории Северного речного вокзала резко возросла. Только что пришел с севера четырехпалубный «Николай Карамзин», развернулся и сейчас медленно продвигался вдоль пристани, ожидая, видимо, нужного момента для швартовки. На некотором удалении также с севера подходили сразу два теплохода: название первого я уже мог прочитать, это был флагман московского пароходства «Александр Грин», а догонял его всегда безошибочно узнаваемый красавец «Мустай Карим». В трех причалах перед нами также наметилось какое-то движение — то и дело поднимал обороты двухцветный гигант, кто-то из четырехпалубного флота «Созвездия», о чем явственно говорили небольшие облачка копоти, вырывающиеся из его трубы. Скорее всего, с ним вместе мы пойдем вверх по каналу.

Через пару минут и на соседнем борту началась движуха. Свесившись через борт средней палубы, я наблюдал за старательной и суетливой, отчего не очень слаженной работой матросов «Сергея Дягилева». Совсем молодые, вероятно, только еще оканчивающие мореходные училища мальчишки закопались было с креплениями трапа, но справились, утащили металлический мостик к себе на борт, захлопнули створки и стали дожидаться главной команды.

Мимо уже прошел «Грин». Теперь, видимо, дожидались, чтобы фарватер освободил «Карим».

— Отдаем швартовы! — скрипучим голосом скомандовал динамик у соседей. Матросы резво скинули петли с кнехтов и быстренько возвратили нашей команде. Тремя уровнями выше наблюдавший с мостика эту же картину вахтенный офицер «Дягилева» удовлетворенно кивнул и скрылся в рулевой рубке. Четырехпалубный красавец едва заметно дрогнул, оттолкнулся и бесшумно начал плавное движение: общий шум акватории заглушил обычное в таких случаях шипение бурлящей воды под килем.

Настала очередь «Чехова» совершать маневры. Грянуло традиционное «Прощание славянки», волнительная дрожь пробежала по перилам палуб, по корпусу, передаваясь стоящим на палубах пассажирам. Теплоход пришел в движение, устремляясь в родную стихию.

В нескольких сотнях метров впереди, так и есть, параллельно с нами отшвартовался и двухцветный, на его место тут же устремился «Карамзин», а «Дягилев», отваливая чуть назад и провожая нас в путь, возвращался к причалу.

Круиз начался! Даже небо, казалось, просветлело и уже не было таким серым и безутешно грустным.

До традиционного приветственного бокала игристого, открывающего круизную развлекательную бортовую программу, оставался еще час, и я решил провести его на борту. Уходить внутрь не хотелось, хотелось дышать полной грудью, наслаждаясь движением теплохода, наблюдать за суетой и бешеным ритмом городского берега, постепенно впадая в дикий восторг, что на следующие пять дней ты попадешь в совершенно другой мир — мир речного круиза!

Первым осталось позади Ленинградское шоссе, чуть погодя над головой пронеслась и вечно шумная и никогда не останавливающаяся МКАД. Еще спустя несколько минут теплоход покинул акваторию речки Химки и пошел по каналу имени Москвы.

Этот участок канала идет до пригорода столицы, города Долгопрудного, и именно здесь незадолго до ужина мы как бы случайно (хотя весь жизненный опыт показывает, что случайности не случайны) разминулись с теплоходом… «Лев Толстой» — вторым после «Чехова» и последним из серии проекта Q-056. В 1978 и 1979 годах по заказу СССР австрийская верфь успела сделать только два судна этого проекта с бассейном на борту, впоследствии сосредоточившись на трехпалубной версии судна проекта Q-065.

Встреча с «Толстым» подтвердила мое предположение относительно более поздней конструкции кормовых зон ресторанов на средней и шлюпочной палубах «Чехова»: кормы аналогичных палуб на собрате были открытыми и доступными для прогулок пассажиров. В этом изначально теплоходы-близнецы отличались друг от друга принципиально.

Следом за «Толстым» встречным курсом прошла «Симфония севера», такая же двухцветная, как и наш попутчик, которого мы нагнали настолько, что можно было разобрать его название, — компанию нам составлял «Лебединое озеро». Мы уже давно привыкли, что в целях оптимизации затрат на прохождение шлюзов в канале, коих тут шесть, суда зачастую ходят парами. Стало быть, в паре с «Озером» мы будем идти как минимум до самой Дубны.

Клязьма, Вязь, Икша, Яхрома — воды всех эти речек с такими ласково звучащими именами, соединенные между собой рукотворными перемычками, вошли в единое русло канала имени Москвы. Всю ночь нам предстояло идти по каналу, и только к раннему утру ожидался выход в Волгу.  

Утром второго дня я проснулся от характерных толчков теплохода о береговую конструкцию, какие бывают только в шлюзах. Стало быть, «Чехов» только что закончил шлюзоваться и вот-вот отправится дальше. Я сверился с навигатором в смартфоне — геолокация определила нас в воротах шлюза № 2 канала имени Москвы, приблизительно в получасе хода от Волги.

Сон как рукой сняло — естественно, такой шанс проспать было бы грех. Часы показывали самое начало седьмого, когда я занял оптимальную позицию на борту для фиксации Ильича.

Небо по-прежнему прятало солнце сплошной серой ширмой из облаков, но та была уже не такой низкой и тоскливой. И хотя термометр на часах несколько напрягал, показывая температуру воздуха в ноль градусов, по ощущениям было даже теплее, чем вчера.

Утро выдалось тихим и непривычно спокойным. «Чехов» даже нельзя было сказать что шел, а совершенно бесшумно скользил по зеркалу канала. Впереди так же неслышно, как бумажный кораблик, двигался «Лебединое озеро».

Берег, казалось, еще спал. Свежая листва, только что вырвавшаяся из почек, словно оторопев от опустившейся прохлады, боялась пошевельнуться на берегу. Утреннее безмолвное оцепенение нарушалось лишь робким плеском малька у берега, в панике удирающего от голодного окуня, да редким одиноким криком какой-то возмущенной пернатой живности.

Несмотря на ранний час, я оказался не одинок, еще пара пассажиров составили мне компанию на носу шлюпочной палубы, вероятно также в ожидании Волги.

Канал постепенно заканчивался, вот уже прошли последнюю по нашему ходу технологическую заслонку, а сразу за ней паромную переправу: в отличие от пустынного Конаковского берега, со стороны Дубны уже набралось несколько автомобилей, терпеливо ожидающих нашего прохода. Дмитровское шоссе, тянущееся после Дмитрова по правому борту, круто отвернуло в сторону Дубны, высотки которой уже отчетливо были видны сквозь прорехи в деревьях, а сама береговая линия резко сузилась в длинную косу, в некотором отдалении на которой высоко взмывала серая башня Большого Волжского маяка. Когда-то, и ведь не так уж и давно, он был важной отметкой отечественной речной лоции, теперь же скорее артефакт, исполняющий роль местной колоритной достопримечательности.

На открывающейся сразу после маяка развилке «Озеро» стал резко забирать вправо, к Дубне. «Значит, вместе до Углича пойдем», — отметил я про себя и сосредоточился на береговой линии, где вот-вот должен был появиться памятник вождю.

В прошлом году, когда мы приходили в Дубну на «Дягилеве», в предлагаемую экскурсионную программу входило посещение этого архитектурного творения. В свое время здешний Ленин был очередной монументальной данью памяти отцу-основателю государства, хотя теперь он, на мой взгляд, стал скорее символическим мемориалом в честь тех многих строителей, что отдали свои жизни при строительстве канала. Много историй поведала нам тогда гид-экскурсовод про те времена, про грандиозную стройку, завершившуюся в рекордные сроки, про многие печальные судьбы участников тех событий.

Напротив Ленина когда-то был поставлен и Сталин. Безусловно, две гигантские фигуры по обоим берегам русла производили бы намного более яркое впечатление на проплывающих мимо пассажиров теплоходов, но в 1962-м безжалостным катком эпохи каменный Иосиф был снесен и безвозвратно разрушен.

А Ильич по-прежнему грозно и предупредительно возвышается над гладью реки. Кстати, это один из редких памятников, где великий вождь исполнен с прижатыми к телу руками. Связано это как с самой конструкцией фигуры — она собрана из заранее обточенных гранитных блоков, словно из скрепленных меж собой кубиков, — так и с ее геометрией, полностью сосредоточенной на достижении идеально выверенного местоположения центра тяжести монумента. Голова гигантской конструкции выполнена из цельного многотонного куска гранита. И чтобы поднять ее на высоту 25 метров, точно совместить и намертво прикрепить, у тех рабочих была одна-единственная попытка… Нам, сегодняшним туристам, просто невозможно полностью представить то неимоверное напряжение всех сил и натяжение всех нервов, коими сопровождалось и строительство памятника в частности, и строительство канала в целом. Это был самый настоящий человеческий подвиг!

Вместе с «Озером» мы вышли из канала, совершили крутой правый поворот и сразу же стали заходить в заключительный для нас, а по сути первый шлюз водной системы канала имени Москвы. Ильич уже не так грозно, а скорее одобрительно посмотрел нам вслед и скрылся за прибрежными деревьями.

Несколько удивительно, но перед самыми воротами шлюза грустил одинокий «Илья Репин», словно наказанный, пришвартованный к грубой бетонной стене. Мне показалось, что он и вовсе был без пассажиров, палубы его были абсолютно безлюдны, а окна носовых салонов плотно зашторены.

Как зашли в камеру шлюза, наш двухцветный попутчик прижался к левой стенке, мы, почти подперев его с кормы, встали у правой. Внимательно присмотревшись, можно было разглядеть его официантов, сервирующих столы к завтраку, но, что странно, на его палубах также было пустынно. Если бы я сейчас путешествовал на «Озере», то точно бы уже прохаживался там по средней палубе.

Вода в шлюзе стала отступать, и мы начали опускаться. В какой-то момент удалось поймать забавный кадр: словно приклеенный к верху ворот, оставшийся с той стороны «Репин» сверху вниз завистливо смотрел нам вслед.

Передние створки распахнулись, зажглись зеленые семафоры — путь в Волгу открыт. Заурчали, надавливая мощи, дизели «Озера», забурлило и вспенилось у него за кормой, нос оттолкнулся от стенки, и большой теплоход устремился прочь из узкой бетонной ванны. Спустя минуту «Чехов» также отцепился от подвижных шлюзовых рымов (поплавковых швартовых устройств, встроенных в стенки камеры, к которым швартуется судно и которые опускаются или поднимаются вместе с ним) и поспешил вслед за сине-белым коллегой.

Дубна начинается сразу после шлюза. Город к этой минуте уже проснулся: по относительно новому Дубненскому автомобильному мосту в обе сторона активно шныряли автомобили, а на начавшейся сразу за ним набережной можно было увидеть фанатов утренней пробежки, чередующихся такими же активными последователями здорового образа жизни на велосипедах.

Час спустя, перед самым завтраком, поравнялись с городом Кимры. Мелькнули над деревьями миниатюрные, словно игрушечные барабаны с золочеными маковками Вознесенской церкви, узкой полоской, едва различимой в бессолнечном небе тени, проплыл Савёловский мост. А чуть дальше в затоне здешнего порта остался позади с каждым годом все более ветшающий силуэт пассажирского судна.

Когда-то это был один из пятерки престижнейших круизных лайнеров СССР проекта Q-065 австрийской сборки «Валерий Брюсов». Но, в отличие от своих собратьев по верфи, бурные 90-е достойно пережить ему не удалось. Его близнец «Александр Грин» стал флагманом московского речного пароходства, «Демьян Бедный» и «Михаил Светлов» радуют туристов круизами по Лене, а «Брюсова», кое-как просуществовавшего в виде плавучей гостиницы на Москве-реке до середины 10-х годов, в 2017-м отбуксировали сюда и приковали к берегу в ожидании дальнейшего решения. С тех пор так он здесь и ржавеет, все безнадежнее приближаясь к списанию в металлолом. Безусловно, печальная картина.

Первая половина дня была полностью расписана мероприятиями на борту на все вкусы: открылся бассейн с занятиями по аквааэробике, в конференц-зале чередовались мастер-классы с показами документальных фильмов с рассказами о достопримечательностях волжских берегов, в баре проходили сольные концерты музыкантов артистической бригады круиза. Ирина вызвалась посетить какой-то урок по рукоделию, ну, а для таким сумасшедшим туристам, как я, готовым получать удовольствие от беспрерывного спектакля в исполнении волжских пейзажей, предлагались открытые палубы теплохода.

Незадолго до Калязина (его знаменитая гордо устремляющаяся из воды в небо колокольня уже вот-вот должна была появиться в зоне видимости) «Лебединое озеро» пропустил нас вперед, вероятнее всего, готовясь делать там остановку, и мы, теперь первым номером, ускорились по направлению к Угличу. 

Переделки коснулись не только парка, но вышли и далеко за его пределы. Теперь уже и Успенская площадь выглядела как-то иначе, ухоженнее, что ли, к тому же украсилась различными симпатичными инсталляциями, повторяющими сценки из жизни Углича дореволюционного. Пришлось потратить время на фотосессии то с богатой барышней с сундуком приданого, то с купеческой парочкой с собачонкой.

Вечером совсем распогодилось, и, казалось, сам прибрежный воздух располагал к неспешной прогулке, ну а территория Угличского кремля — самое душевное для таковой место. Туда мы и направились. Основные экскурсии уже, вероятно, закончились, потому как кремль был практически безлюден и убаюкивал своей безмятежностью и тишиной.

Бесспорно, Угличский кремль в сегодняшних реалиях не является таковым в прямом смысле слова. Можно с натяжкой провести некоторые параллели с Коломенским кремлем, но там, пусть и значительно утраченные, все же остались приличные по размерам участки могучих крепостных стен. Здесь же от них никакого следа, и представить этот совершенно небольшой по размерам, ухоженный и уютный сквер закованным в высокие деревянные стены с бойницами и с многочисленными сторожевыми башнями абсолютно нереально.

Пусть и без стен, но место это по-прежнему называется кремлем. И место это невероятной духовной силы. Не знаю, но на меня оно влияет именно так. Здесь каждое строение, будь то угрюмое и тяжелое здание Палаты удельных князей, или нарядная и праздничная, совершенно лубочная церковь Димитрия Царевича на Крови, или строгий и величественный Спасо-Преображенский собор, особенно торжественный в осеннюю золотую пору, генерируют свою особую энергетику; но все вместе эти потоки, сливаясь и усиливая друг друга, наполняют душу и тело мощным будоражащим зарядом энергии. Получасовая прогулка — и ты на эмоциональном подъеме, полон позитива и жажды жизни!

Вечер пролетел незаметно, настала пора возвращаться на теплоход. Ужин начинался в семь, и опоздать к нему никак не хотелось.

За время нашего отсутствия на пристани произошла смена «караула», вместо двух ушедших подошли два новых теплохода, в том числе и «Лебединое озеро», нагнавший нас и теперь стоявший третьим бортом рядом с «Чеховым». Не удивлюсь, если и в первой половине дня здесь побывало с десяток теплоходов. Вот уж воистину Углич можно считать одним из самых массово посещаемых круизными судами малых городов на Волге. 

Впервые название «Золотое кольцо» появилось в середине шестидесятых годов прошлого века. Придумал и использовал его в 1967 году журналист Юрий Александрович Бычков, проехав на автомобиле по старинным городам пяти областей центра России — Московской, Ярославской, Ивановской, Костромской и Владимирской.

Название прижилось и позднее закрепилось за туристическим маршрутом, включающим 8 городов: Ярославль, Кострому, Иваново, Суздаль, Владимир, Сергиев Посад, Переславль-Залесский и Ростов. Изначально круговому маршруту, в первую очередь автомобильному, позже все-таки присвоили символическую точку отсчета: в 2013 году в Ярославле был установлен памятный знак «Нулевой километр Золотого кольца».

Дискуссия о расширении числа городов Золотого кольца бурлит по настоящее время. Претендентов много, здесь и волжские Плёс и Тутаев, и окские Рязань и Касимов, и многие другие небольшие, но древние и с богатой историей города центральных регионов. Но официального включения в перечень добился пока лишь один Углич — в 2018 году ему было торжественно вручено свидетельство участника теперь уже национального туристического проекта Золотое кольцо России.

Как по мне, так вполне правильное решение. Может быть, по числу памятников Углич и уступает другим городам из списка, но по своей роли и значимости в судьбе и историческом пути самой России он занимает в этом ряду самое достойное место. И для тех путешественников, кто хочет познакомиться со всеми городами Золотого кольца, прикоснуться к истории, проникнуться трагизмом, важностью и величием происходящих в них когда-то событий, попасть в Углич будет прямой необходимостью.

И очень символичным было наше сегодняшнее отправление из Углича. В половине восьмого вечера под звуки бравурных маршей и лирических песен целая флотилия разномастных круизных теплоходов, отдав швартовы, стала разбегаться дальше по своим маршрутам. А провожал нас оставшийся в одиночестве у причала теплоход «Золотое кольцо». Глядя на его переливающийся сотнями золотых бликов в лучах будто специально в этот момент выглянувшего солнца корпус, пришла совершенно точная уверенность, что погода окончательно наладилась и впереди нас ждут три теплых и комфортных дня, наполненных яркими эмоциями и новыми впечатлениями.

К сожалению, ожидать от сегодняшнего вечера красочного заката — еще одного яркого действа, являющегося неотъемлемой спецификой речного круиза, — не стоило. Небо хоть и очищалось все больше от обрывков туч и облаков, на западе все еще плотно-плотно было затянуто.

В начинающихся сумерках прошли мимо стихийной стоянки любителей палаточного отдыха. Едва слышались звуки музыки, прерывисто долетающие до теплохода, плясало и романтично отражалось в зеркале воды пламя костра, разведенного на самом берегу Волги, дым которого, успев оторваться от угольков и подняться на несколько метров, скукоживался в небольшое синеватое облачко, зависшее тут же над берегом. Чуть в глубине в темноте сквозь частокол деревьев просматривалась бледным пятном палатка, чьи обитатели были сейчас заняты готовкой ужина.

— Не хочется вот так же, вечером, на берегу реки, с костерком да с шашлыком? — спросил я Ирину. Мы разместились на удобных креслах шлюпочной палубы и разглядывали вечерние берега.

— Нет. Комары там.

— Но ведь романтика же?

— Здесь, на палубе, ничуть не меньше романтики. Зато комфорта в разы больше!

— С этим не поспоришь.

В начале десятого слева по борту на берегу обозначился небольшой городок. По мере приближения даже в уже сгустившихся сумерках в нем легко угадывался Мышкин, причем больше не по ярко подсвечиваемому Успенскому собору, а по сине-белому корпусу прибрежной гостиницы «Мышк Инн», ставшей самостоятельной визитной карточкой города. Остановка в Мышкине будет на обратном пути, и на нее у нас тоже уже были сформированы конкретные коммерческие планы.

Кстати, Мышкин также входит в число претендентов на включение в список Золотого кольца России, и, кто знает, может быть, однажды он в него и войдет.

***

Поезд, везущий Митьку в столицу, прибывал на Казанский вокзал, а «Ласточка», на которой им предстояло добираться до Костромы, отправлялась с Ярославского. Так что часа, что разделял время прибытия и время отправления, вполне должно было хватить, чтобы добраться от одного вокзала до другого да купить что-нибудь съестное на завтрак и в дорогу.

Митька проспал вплоть до самого прибытия. В Москве до сегодняшнего дня он не бывал и ее, честно говоря, побаивался. Особенный трепет внушала ему столичная подземка: по сведениям друзей-мальчишек это был настоящий подземный город, расположившийся глубоко под поверхностью, в котором из-за огромного числа людей потеряться и заблудиться было плевым делом. Поэтому он облегченно выдохнул, когда узнал, что спускаться в метро у них с мамой нужды не будет.

Столица представлялась ему каким-то бесконечно огромным мегаполисом с высоченными небоскребами, миллионами людей и машин. Было одновременно и любопытно, и боязно очутиться, пусть и проездом, в этом чудо-городе. По этой причине, когда, выйдя на перрон, мама крепко взяла его за руку, он не спешил сопротивляться и вырываться.

Особенно когда спустя несколько минут ему во всем своем размахе открылась Комсомольская площадь. Выйдя из здания вокзала, больше похожего на кремлевскую дозорную башню, Митька повернул голову налево и замер в изумлении: перед глазами предстала одна из московских высоток — здание гостиницы «Ленинградской».

Митька обомлел, ноги слушаться перестали, а рот его сам собой открылся.

— Мама, смотри, какой дом! — воскликнул Кашин. — Подожди, подожди, я хочу его рассмотреть!

— Только быстро, у нас не так много времени, — ответила ему женщина, лишь ненадолго задержав взгляд на высотке, сосредоточившись на поиске места, где можно было перейти на другую сторону улицы.

С минуту Митька неподвижно глядел на громадное здание. Затем взгляд его захватил громоздкий тяжелый корпус «Внешэкономбанка», вздымающийся за «Ленинградской», от которого отвлек электропоезд, пронесшийся поперек площади по мосту. Только после этого он обратил внимание на плотный поток машин, движущихся сплошной рекой по дороге. Митька перехватил руку и теперь сам накрепко ухватился за ладонь мамы.

— Пойдем теперь. Купим что-нибудь перекусить в дорогу, да можно уже идти к следующему поезду.

Всю дорогу Митька крутил головой, озираясь по сторонам и пытаясь впитать в себя всю картину целиком. От количества и разнообразия машин начинала кружиться голова. Да, думал он, это на самом деле огромный город. Кто живет в этом огромном доме, и как им не страшно вообще там жить, куда же едут все эти автомобили?

Он не заметил, как они перешли улицу и снова скрылись внутри вокзального здания. «Ласточку» уже подали на посадку. И, прикупив по дороге какого-то фастфуда, они пошли занимать места. Спустя несколько минут скоростной поезд тронулся в путь, а Митька еще долго не отрывался от окна, наблюдал за проезжаемыми пейзажами и, каждый раз видя высотный дом, восхищенно оборачивался и указывал на него пальцем.

— Мам, Москва — это очень большой город! — резюмировал он, когда наконец-то городская застройка закончилась, и электричка, набрав скорость, побежала по зеленым просторам.

— Да, сынок, наша столица такая!

— Наверно, когда я вырасту, я сюда приеду еще раз, чтобы увидеть метро.

— Безусловно, так и будет.

В Кострому они добрались ближе к обеду. Весь оставшийся день, пока маме надо было решать свои производственные вопросы, Митька провел у ее родственников, вспоминая московское утро. 

Пришла мысль, что, возможно, включение Углича случилось после воздвижения «Нулевого километра», данный факт требовал дополнительного уточнения. Андрей Андреевич еще с пару минут покружился вокруг знака и собрался было уже выдвигаться на туристическую тропу, как разглядел недалеко небольшую тематическую фигурку медведя. Любопытство заставил его подойти поближе и разглядеть миниатюру.

Инсталляцией оказался небольшой Медведик Купец, по сюжету бойко торгующий неким съестным провиантом: были тут и связка баранок, и каравай, и несколько склянок со специями. Купец был одет прилично, пузат, солиден, даже в меру надменен, что подчеркивал стильный картуз, залихватски держащийся на одной лишь макушке. В лапе придерживал весомую мошну монет, как бы подтверждающую удачность нынешней торговли.

Зимину купец понравился. Тут же он выяснил, что фигурка такая в городе не одна, а целых пять, и в полной коллекции они составляют свой собственный туристический маршрут. Андрей Андреевич вспомнил Рязань, где в свою бытность он впервые столкнулся с подобным шуточным, но весьма увлекательным маршрутом-квестом. Тогда героями выступали симпатичные грибовички с глазами, но из-за ограниченности времени пребывания в городе всех их ему собрать не удалось.

— Вот ведь, как бы раньше знать про медвежат, — посетовал Зимин. Он уж подумал изменить планы и отправиться искать маленьких косолапых, однако, поразмыслив, решил-таки следовать первоначальному плану, допустив вероятность, что медвежья же тропа соберет и фигурки медвежат.

Виртуальный медведь, оставивший «позолоченные» следы, уходил в сторону Волги. По этим следам Зимин и решил ориентироваться. И уже достаточно быстро приспособился к интервалу между отпечатками, так что глаз его практически автоматически определял маршрут следования.

По Революционной следы вывели Зимина до Андропова, по которой он спустился до храма Спаса на Городу. К огромному счастью, Ярославлю удалось сохранить большое число своих православных храмов, и сегодня эта россыпь своеобразных, разноцветных и радующих глаз соборов и церквей одна из причин массового приезда туристов, не только соотечественников, но и иностранцев. Многие храмы внесены в список ЮНЕСКО.

Обойдя церковь Спаса и полюбовавшись богатым и ярким цветником на ее подворье, Зимин, следуя за медвежьими следами, отправился дальше по Которосльной набережной в сторону Стрелки.

Следующая большая остановка случилась у Андрея Андреевича на большой смотровой площадке у Успенского собора, там, где Которосльная набережная плавно переходит в Волжскую. С площадки открывался потрясающий вид на весь парк Стрелка, Волгу и южные районы Ярославля, раскинувшиеся на правом берегу реки Которосль. Белые плафоны фонарей, заметно контрастирующие с тяжелым и несколько мрачным на заднем плане храмовым комплексом в Коровниках, жемчужной россыпью весело освежали перспективу парка. Полноту романтического образа завершал пассажирский теплоход, медленно удаляющийся в сторону Костромы, чуть расплываясь в легкой туманной дымке, поднимающейся над Волгой. 

— Ах, какая красота! — Андрей Андреевич невольно глубоко вздохнул, развернулся и не спеша отправился дальше, теперь уже по верхнему ярусу Волжской набережной.

Снова дойдя до улицы Революционной, следы повернули в сторону Демидовского сада, дошли до одноименного столба, дальше нырнули к церкви Ильи Пророка, одной из главных визитных карточек Ярославля, а затем по Народному переулку снова вывели на набережную аккурат подле бывшего Губернаторского дома, где теперь располагался Ярославский художественный музей.

Здесь Зимин столкнулся с экскурсионной группой, которая явно, несмотря на ранний час, намеревалась попасть в музей. Андрей Андреевич вдруг как-то засомневался: хочет ли он продолжать идти медвежьей тропой или, возможно, попробовать посетить здешний музей. В недолгой борьбе аргументов победил профессиональный интерес, и Зимин направился к экскурсантам.

— Доброе утро! — обратился он к одной паре, задержавшейся за фотографированием видов со смотровой площадки и теперь нагонявшей своих спутников. — Скажите, пожалуйста, у вас будет экскурсия по музею?

— Да, — ответил мужчина в темно-синей осенней куртке.

— А как долго, не знаете?

— Час, полтора максимум. В одиннадцать нам уже надо возвращаться на теплоход.

— Премного благодарен. Буду пытаться напроситься вместе с вами.

В этот момент двери отворились изнутри, и вышедшая женщина, вероятно ведущая экскурсию гид, торжественно пригласила туристов войти. К своему большому удивлению и радости, Зимин узнал в ней свою коллегу:

— Ба, вот так встреча!

— Ой, Андрей, ты, что ли? Какими судьбами? Сто лет тебя не видела!

— Вот, не поверишь, шел мимо, увидел группу, подумал, вдруг получится тоже на экскурсию попасть!

— Ну, пойдем тогда, проведу тебя!

Пропустив людей, тяжелая дверь музея закрылась, набережная вновь опустела и, укутавшись в тишину расходящегося майского дня, до поры до времени задремала.

*** 

Сегодняшняя швартовка «Чехова» в Ярославле ставилась расписанием на семь тридцать утра. И сегодня мы решили не игнорировать экскурсионную программу — из трех вариантов выбрали ту, что предполагала посещение местного художественного музея.

Погода несказанно радовала — Ярославль встретил чистейшим нежно-голубым небом и ослепительно светящим, но почти не греющим солнцем. Но по нам, это всяко лучше жары и зноя — всего лишь одеться потеплее, да гуляй сколько сможешь. А осенняя форма одежды в круизе у нас всегда, хоть в мае, хоть в октябре, хоть в… июле.

Не успев высадить пассажиров на берег, «Чехов» отшвартовался и ушел на рейд бункероваться. На ближайшие три с половиной часа город оказывался в полном нашем распоряжении. Или мы в его, тут как посмотреть.

Как обещал анонс, наша программа состояла приблизительно из двух равных частей: сперва обзорная пешая экскурсия по историческому центру Ярославля, затем экскурсия по музею. Специально для нашей группы его обещали открыть сегодня раньше обычного, чтобы никто и ничто не отвлекало от максимального погружения в знакомство с его экспозицией.

Все-таки, несмотря на все перипетии и сложности, двадцатый год в некоторых областях привнес и позитивные нововведения. Одним из таковых стал аудиогид — переносная гарнитура, в разы облегчающая и ведение рассказа гиду, и восприятие информации группой. Одному не нужно все время говорить на пределе своего голоса, всем другим нет необходимости постоянно толпиться вокруг гида в опасении прослушать самую интересную и важную информацию.

Вот и сегодня во время пешеходной части маршрута, которой по большому счету мы уже не раз хаживали, идя чуть в отдалении от группы, мы успевали и фотографировать яркие образы еще не проснувшегося города, и фотографироваться сами на их фоне, и не упускать нить рассказа экскурсовода. В таком размеренном темпе мы обошли церковь Ильи Пророка (в этот раз большой акцент в рассказе гида делался на причудливые и порой совсем уж сказочные изразцы, в огромном количестве украшающие ее фасады), проследовали по непривычно совершенно безлюдному Демидовскому саду (ожидаемо, знаменитый киоск с трдельниками еще был закрыт), оказались немного раздосадованными все еще частично спрятанным за строительными конструкциями могучим Успенским собором (каждый наш приезд в Ярославль какая-то его часть постоянно на ремонте) и, наконец, к половине десятого вернулись к художественному музею.

В какой-то момент, совсем перед тем, как нам согласовали осмотр экспозиции, перекинулись парой фраз с одиноким дядечкой, скорее всего также туристом, проявившим желание вместе с нами попасть внутрь музея. Однако после того как обнаружилось, что он и наш гид были, судя по всему, хорошими знакомыми, возникло предположение, что он вовсе не турист, а кто-то из местных. По крайней мере, на осмотр он прошел вместе с нами, а к каким-то картинам проявлял недюжинный интерес.

От того, что попали в музей мы еще до открытия, в залах была только наша группа и вся экскурсионная программа была сосредоточена исключительно на нашей компании. За чуть более часа нам показали и рассказали ровно столько, сколько было запланировано, и ближе к одиннадцати мы уже были свободны. Времени, собственно, оставалось впритык дойти до теплохода — отправлялись мы в половине двенадцатого. «Чехова» на рейде уже не было, стало быть, теперь он стоял у причала, ожидая своих пассажиров. К нему мы и поспешили.